Северное сияние - Робертс Нора

— Вы его любили. Достаточно ли сильно, чтобы обещать мне: то, что вы сейчас услышите, дальше этих стен не пойдет? Вы никому этого не расскажете, Кэрри. Никому.

— Вы еще смеете спрашивать, любила ли я…

— Да или нет? Я жду ответа.

— Какой мне интерес пересказывать ваше вранье? Говорите, что нужно, и уходите. Обещаю, что в момент забуду о вашем визите.

«Придется довольствоваться этим», — решил он.

— Я убежден, что Макс был в горах с Патриком Гэллоуэем, когда тот погиб.

— Идите к черту.

— Я также убежден, что с ними был кто-то третий.

У нее задрожали губы.

— Кто это — третий?

— Они ушли втроем, а вернулись вдвоем. Уверен, в смерти Гэллоуэя повинен этот третий. И он же убил Макса, а обставил все так, словно это было самоубийство.

Она смотрела на него широко открытыми глазами. Руки опустились и неуверенно нащупали спинку стула. Она в оцепенении опустилась на сиденье.

— Я вас не понимаю.

— Всех подробностей я вам сообщить не могу, но мне необходимо ваше содействие… Ваша помощь, — поправился он. — Чтобы доказать, что я прав. С ними был третий, Кэрри. Кто?

— Я не знаю. Господи, я не знаю! Я… Я вам сразу сказала: Макса убили. Я говорила вам, он не убивал себя. И сержанту Кобену говорила. И продолжаю говорить.

— Я знаю. Я вам верю.

— Вы мне верите? — На глаза ее навернулись слезы и покатились по щекам. — Вы мне верите!

— Да. Но дело в том, что медицинская экспертиза подтвердила версию самоубийства. У Кобена могут быть свои сомнения, интуиция и даже кое-какие улики. Но у него нет той заинтересованности, как у нас. И времени, и места, чтобы копаться в этом. Нам ведь придется вернуться на шестнадцать лет назад. Вам, Кэрри, надо будет вспомнить все подробности тех дней: что вы чувствовали, о чем думали, с кем разговаривали. И все это должно остаться между нами. Боюсь, что вы в опасности.

Она смахнула слезы.

— Не понимаю.

— Если наше предположение верно и кто-то убил Макса из-за той давней истории в горах, этот «кто-то» вполне может за вами наблюдать. Он сейчас гадает, что вам известно, что вы помните, что вам мог рассказать Макс.

— Вы считаете, мне грозит опасность?

— Я считаю, вам надо быть очень и очень осторожной. Вы не должны ни с кем обсуждать то, о чем мы с вами говорим. Ни с кем, даже с детьми. Ни с лучшими подругами, ни со священником. Ни с кем. И я бы хотел, чтобы вы позволили мне покопаться в личных вещах Макса, в его бумагах. И здесь, и в редакции. Но чтобы никто об этом не знал. Еще я хочу, чтобы вы мысленно вернулись в тот февраль. Что вы делали, что делал Макс, с кем он общался, как себя вел. И все записывайте.

Она опять смотрела на него в упор, и в ее взгляде теперь затеплилась надежда.

— Значит, вы хотите найти того, кто это сделал? С ним и с нами?

— Я хочу установить истину и сделаю для этого все, что от меня зависит.

Она вытерла щеки.

— А я о вас такие вещи говорила… Направо и налево.

— Наверное, часть ваших слов была справедливой.

— Нет, не была. — Теперь она прижала ладони к глазам. — Я совсем запуталась. У меня неладно на сердце. И в голове тоже. Я ведь заставила себя нанять Мег на этот перелет, чтобы только доказать самой себе, что мне… что мне не стыдно. Что я не верю. — Она уронила руки и сидела с закрытыми глазами. — Если он был там, в горах, он, наверное, знал…

— Мы все это выясним. Получим ответы на все вопросы. Не исключаю, Кэрри, что часть этих ответов может оказаться тяжелой. Но это лучше, чем вопросы без ответов.

— Надеюсь, что вы окажетесь правы. — Она поднялась. — Мне надо немного привести себя в порядок. — Она сделала было шаг, но остановилась и опять повернулась к нему: — Эта история с лосем… у школы… Максу бы она понравилась. Он бы с удовольствием о ней написал. «Сохатый нарушитель порядка с позором изгнан со школьного двора» — что-нибудь в этом духе. Такие истории его забавляли. Человек, который находит удовольствие в эдакой глупости, — разве он мог зарубить Патрика Гэллоуэя? Мне захотелось стать его женой практически сразу, как мы познакомились. Мне нравилось, что он без конца говорит о своей будущей газете, о том, что важно вести хронику не только крупных событий, но и всяких повседневных мелочей.

Кэрри выглянула в окно, ее взгляд замер на горных вершинах.

— Я сюда приехала учителем и осталась, потому что прикипела душой. Учителем я была, прямо скажем, неважнецким, но мне захотелось здесь жить. И еще импонировало то, что шансов устроить личную жизнь здесь было явно больше — мужчин-то вон сколько. А я как раз искала своего мужчину. — Она покосилась на Мег.