Дети белой богини - Андреева Наталья

- Один! - с вызовом сказал Герман. - На что ты все время намекаешь? Я же не мог допустить, чтобы там все затоптали!

- Ты первым увидел тело. Что-нибудь показа­лось тебе странным?

- Да все!

- То есть?

-  В нашем городе такого еще не случалось. И сказать по правде, я не вижу мотива. Разве что маньяк.

- Но она ведь открыла ему дверь, - резонно заметил Александр. — Значит, это был ее знако­мый. Хороший знакомый.

-  Слушай, я не выспался, — жалобно сказал Герман. — Голова не соображает. Все, что мог, сде­лал. Ребята тоже хорошо поработали.

- А меня нельзя было позвать?

- Издеваешься? Это же твоя жена! Пойми! Тут самый умный будет глух и слеп! Там не нужна была твоя истерика! Бабьего воя хватало!

Завьялов махнул рукой, мол, с тобой все ясно, и направился в прихожую, за курткой.

- Зява, ты куда? - крикнул вслед Герман.

- К ее родителям.

—А выдержишь? — спросил Горанин уже в при­хожей.

Не отвечая, тот оделся, натянул на голову кеп­ку, потом отчетливо сказал:

- Я найду убийцу. Я сам это сделаю. А когда найду его, убью.

-  Эй, Зява, ты поосторожнее, — попятился Герман.

- А ты никак испугался?

- За тебя, не за себя, — торопливо сказал Горанин.

- Дай слово, что покажешь мне протокол ос­мотра места происшествия, или я заподозрю тебя в причастности к убийству.

-Но...

- Так что?

- Хорошо, - кивнул Герман. — Чтобы ты ниче­го такого не подумал, я буду держать тебя в кур­се. А вообще, с чего ты взял, что я могу быть при­частным к убийству твоей жены?

- Так. Интуиция,- усмехнулся Завьялов, от­крывая входную дверь.

- Черт бы побрал твою интуицию, - пробормо­тал Герман, когда гость спускался по ступенькам крыльца. Он это не услышал, но почувствовал.

...Когда подходил к больнице, сердце колотилось так, словно хотело выпрыгнуть из груди, упасть на землю и разбиться. Он не мог думать о том, что Маши больше нет. Если ее нет, то его не должно быть тоже. Зачем жить дальше? Для чего? Для кого? Детей нет, мать умерла год назад, отцу он не нужен. У тещи с тестем есть еще сын и вну­ки. У всех кто-то есть, только у него - никого. Один Герман. Его крест. И еще тот человек, кото­рый убил Машу. Вот для чего надо жить: чтобы выполнить свое обещание.

Было одиннадцать утра. Опергруппа уже уеха­ла, милицейского «уазика» у больничного подъез­да не было, а машины «скорой помощи» стояли здесь всегда. Убийство в больнице. Как только ему это в голову пришло! Утром Маша собиралась рас­сказать мужу что-то очень важное. Возможно он, это знал. Не надо было ее вчера отпускать. Глупость сделал. Но кто мог подумать, что так получится?

Александр замедлил шаги. Вот она, городс­кая больница. Сегодня ночью здесь разыгралась драма. А он в это время спал. И видел странный сон, который наутро оказался реальностью. Не надо было так крепко спать! Если бы Герман взял его с собой... Нет, об этом лучше не думать. Надо составить план оперативно-розыскных меропри­ятий, как в былые времена. Только теперь это бу­дет его личный план. Во-первых, поговорить со сторожем. Во-вторых, с больными. С врачом, ко­торый дежурил сегодня ночью. Не может быть, чтобы ничего... Этого просто не может быть. Не в пустыне же. Почему Маша его впустила? Убий­цу. Ведь орудие убийства было у преступника в руках! Наверняка! А'о'на спокойно открыла дверь и прошла вместе с ним в кабинет старшей сест­ры, где ее и...

Входная дверь открылась, на крыльцо вышла санитарка баба Таня с грязным ведром в руке. Увидев его, запричитала:

-Ой, Сашенька, горе-то какое! Ой, Сашенька...

- Да, горе, - машинально откликнулся он.

- Да что же это такое творится! Я прямо не знаю, что и думать! Федор-то опять запьет! Он как в кабинет вошел...

Вспомнил, что сторож Федор - ее муж. Зна­чит, Федор видел тело Маши. Причитая, баба Таня спустилась с крыльца и выплеснула из ведра гряз­ную воду. Он машинально отметил, что вода ка­кого-то странного цвета. Грязно-розовая. И толь­ко когда санитарка ушла, сообразил, что это кровь. С пола смывали кровь. Это могла быть только кровь Маши. Сердце, притихшее было, вновь жа­лобно заныло...

ПРИБЫВАЮЩАЯ ЛУНА

День первый

ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ ОН НЕМНОГО пришел в себя. Миновали ноябрьские праздники, а он их даже не заметил. До праздника ли. Горе, великое горе. Герман оказался прав, визит к ро­дителям Маши дался нелегко. Да что там - не­легко! Как все, оказавшиеся на ее месте, Капитолина Григорьевна во всем винила зятя. Мол, из-за него Маша так надрывалась на работе, дежу­рила ночами в больнице, где ее и убили. Чувствуя свою вину, он и не возражал. Молча курил, зап­рещать уже было некому.