Полшага до мечты - Лазарева Ирина

Елизавета Михайловна со скорбно-смиренным видом закивала головой:

— Да, да, дожила я, спасибо, доченька, уважила. Всю жизнь на тебя положила, воспитала, вырастила, и вот благодарность. Теперь я плохая мать, а он прекрасный, незаслуженно обиженный отец, так получается?

— Для меня он прекрасный, самый лучший! Возмутительно, что мне приходится тебе что-то объяснять!

Мать печально посмотрела на Аню:

— Как он сейчас выглядит? Постарел, наверно. А эта женщина? Ты видела ее?

— Она умерла, уже давно. Сережа с десяти лет рос без матери. Папа инвалид, он воевал в Чечне, был ранен и потерял ногу. Больше не женился, сейчас остался вдвоем с Матвеем — приемным сыном, о котором я тебе говорила.

Елизавета Михайловна с болью выслушала скупую информацию, вся сжалась и закрыла лицо руками.

— У него хорошие отношения с Матвеем? — немного погодя спросила она.

— О да! Матвей чудесный, добрый, заботливый, родной сын так не заботился бы о своем отце! — с воодушевлением воскликнула Аня; вдохновение отразилось на ее лице. — Сережа его обожает, — и есть за что: Матвей выходил папу после ранения и вырастил младшего брата. Смотрит за обоими как нянька, при том, что служит в армии…

Елизавету Михайловну заметно покоробила горячая увлеченность, с какой Аня говорила о Матвее. Она воззрилась на дочь с подозрением:

— А ну-ка, посмотри мне в глаза. С чего бы такой восторг?..Аня!..Боже мой, мне все ясно, я узнаю этот горячечный блеск в глазах, это прерывистое дыхание, внутреннее свечение, о, я долго наблюдала похожие симптомы — точно так же светился твой отец. Ты влюбилась, влюбилась в сына этой женщины! — Она горько расхохоталась. — Этого следовало ожидать, ты — дочь своего отца, его кровь, его гены!

Аня оторопела: она не собиралась обсуждать свою любовь с матерью, хотя до сей поры делилась с ней малейшими переживаниями, как с самой близкой подругой, однако в данном случае угроза ее браку с Виктором повергла бы Елизавету Михайловну в шок. К тому же Аня еще не привыкла к тому новому, незнакомому, что поселилось в ней нежданно-негаданно, не привыкла к самой себе. Вновь обретенное чувство, похожее на чудо, было ее сокровенной тайной — оно грело ее изнутри и не желало грубого вторжения.

Мать, однако, не проявила деликатности:

— Приехали! Всего три месяца замужем, не обжилась еще, и закрутила новый роман! Надеюсь, у тебя хватит благоразумия не бросаться в любовные похождения очертя голову? Мужчины вроде Виктора на дороге не валяются. Девицы за такими охотятся стаями, идут на всякие хитрости, из кожи вон лезут, чтобы заполучить мужика с состоянием. Аня, прошу тебя, возьмись за ум. Вспомни, что я тебе говорила: любовь пройдет, итогом будет разбитое корыто…

С Елизаветой Михайловной случился приступ желчного красноречия, как и всякий раз, когда она говорила о любви. Аня не вникала в суть слов матери, до нее доходили лишь раздражительные интонации ее голоса. Любовь имеет крепкую броню — нет силы, способной смутить ее слух, рассеять радужную дымку перед глазами или заставить медленнее биться сердце.

Мать сделала паузу, набрала побольше воздуху, чтобы выпустить очередной залп беспощадных доводов и … замолчала: на губах дочери блуждала безмятежная улыбка.

Елизавета Михайловна покачала головой:

— Что толку тратить слова? Однажды я через все это прошла и проиграла… — Она медленно направилась к двери, на пороге обернулась: — Ты уверена, что мальчику будет у вас удобно? Может быть, лучше поселить его в усачевской квартире?

— Нет, что ты, мама! Кто там за ним будет смотреть?

— Я могу захаживать время от времени, сготовлю что-нибудь, приберу, а в другие дни ты будешь приходить.

— Нет, нет, его пока нельзя оставлять без присмотра. Опасный возраст, мало ли с кем он познакомится в школе, на улице. Страшно подумать: алкоголь, наркотики, хулиганы, распущенные девушки… — Аня взволновалась. Проблемы тинэйджеров ее до сих пор не касались — Тёмка был еще маленьким, незачем забивать себе голову воображаемыми ужасами раньше времени, — но теперь, словно время совершило огромный не запрограммированный скачок, они предстали перед ней во всей своей пугающей полноте.

— Пойдем, мам, надо с ним поговорить, — заторопилась Аня, — надо выяснить, чем он увлекается, о чем мечтает, ведь я ничего о нем не знаю.

— Да, да, Анечка, учти: самое правильное — это спорт. Поменьше улицы, побольше занятости в спортзале; книги, компьютер, — все лучше, чем случайные связи.