Обманутые иллюзии - Робертс Нора

- Миллион долларов, говоришь? А как тебе удалось скопить такую сумму?

- Я... - дрожащей рукой Люк переставил рюмку с коньяком. - Я давал представления.

- Не потерял еще магическую силу? Я полагаю, ты еще и приворовывал, обрадованный тем, что Люк начал говорить таким виноватым тоном, Сэм кивнул. - Да, должно быть, я прав. Миллион долларов, - повторил он. - Надо подумать. Фонды избирательных кампаний сейчас очень тщательно проверяются. Нам не хотелось бы, чтоб какой-нибудь намек на взятку испортил мой имидж особенно если учесть, что Ганнер кричит о том, насколько он чист. Мне хотелось бы... - он оборвал на полуслове в тот момент, когда его осенила новая идея. И понял, что эта идея, - ни что иное, как подарок судьбы.

- Я думаю, мы с тобой можем заключить сделку. Люк, глазами и голосом демонстрируя увлеченность, наклонился вперед.

- Я получу деньги через неделю. Я могу принести их тебе, куда скажешь.

- Деньги подождут до конца выборов. Мне еще нужно будет заставить моего бухгалтера найти для них надежное оправдание. А пока у меня найдется для тебя работа. Она-то как раз и даст тебе то время - в котором ты так нуждаешься.

Такого поворота Люк не ожидал..!. Он рассчитывал, что алчность Сэма ограничится лишь деньгами.

- Все что пожелаешь.

- Ты, может быть, помнишь мелкий инцидент под названием "Уотергейт". Взломщики там плохо сработали. Тебе же придется быть очень аккуратным и проявить большую смекалку.

Люк сменил настрой и кивнул.

- Ты хочешь, чтобы я украл документы?

- Я не имею ни малейшего понятия, есть ли там какие-то документы, которые стоят того, чтобы их украсть. Но человек с твоими связями наверняка может подделать разные бумаги, фотографии и все такое прочее. И если человек умеет красть, он умеет и подбрасывать улики.

Сложив руки, Сэм качнулся вперед. Идеальный план. Обладая этим новым оружием, он не просто одержит победу на выборах, он уничтожит соперника как политического деятеля, как личность, как кумира толпы.

- Кертис Ганнер - примерный семьянин и счастливый отец двоих детей. Его послужной список в Сенате - без сучка, без задоринки. Я хочу, чтобы ты это все поломал.

- Поломал? Но как?

- Волшебством, - положив подбородок на сложенные руки, Сэм улыбнулся. Это ведь тебе удается, как никому другому, правда? Мне нужны фотографии Ганнера с другими женщинами - со шлюхами. И с другими мужчинами, да, да, с мужчинами, - ему пришлось прижать руку к щеке, ибо весь он затрясся от смеха, представив себе эту картину. - Это будет еще интереснее. Мне нужны письма, бумаги, подтверждающие его участие в незаконных сделках, свидетельства того, что он использовал в личных целях деньги, предназначенные для благотворительности. Это будет хороший пинок под его либеральную задницу. Я хочу, чтобы они получились у тебя безупречными.

- Но я не знаю, как...

- Значит, найдешь способ, - глаза Сэма заблестели. Вот она, власть, она вся здесь, у него в руках - он понял это. Ее не нужно даже добиваться. Отправляйся в свое сентиментальное путешествие, потом заплатишь за него. Собери фотомонтажи, фальшивые бумаги, квитанции, письма. Принимайся за работу сегодня, закончишь, ну, скажем, за десять дней до выборов. Да, десять дней, - пробормотал от себе под нос. - Мне нужно будет, чтобы избиратели были под свежим впечатлением от этой утечки, когда они пойдут голосовать, решив побыть щедрым, он наклонил голову. - Все это время ты можешь провести у Нувелей.

- Я сделаю все, что смогу.

- Ты сделаешь то, что я скажу, иначе, когда время истечет, ты за все расплатишься. Они все расплатятся.

- Не понимаю, что ты имеешь в виду.

Снова улыбаясь, Сэм взял нож для вскрывания конвертов и потрогал его кончик большим пальцем. - Ты выполняешь мое задание. Выполняешь на все сто процентов. Иначе воплотятся все мои угрозы пятилетней давности.

- Ты говорил, что если я уеду, ты их не тронешь. Зловещим движением он отрезал ножом кусок промокательной бумаги.

- Ты пришел сюда, а значит вернул все на прежнее место. Ты опять бросил фишки, Каллахан. А то, что будет с Нувелями, зависит от того, как ты будешь играть. Понял?

- Да, да, я понял.

Он готов играть. И на сей раз собирается победить.

* * *

- Ну как? - приплясывая от нетерпения, Джейк следовал за Люком к "Сессне".

- Что как, мои вещи уже на борту?

- Да, да. Так как было у Уайатта? Я понимаю, я ведь всего лишь батрак, рядовой тыла, всего лишь...

- Задница, - закончил фразу Люк. Он забрался в кабину с тал проверять приборы. - Все прошло нормально, - сказал он Джейку, когда тот обиженно замолчал, - если не считать, что мне пришлось унизиться до положения лепечущего нищего, а ведь я хотел из него душу вытрясти.

- Судя по тому, что я слышал, у этого пижона души вообще нет, - Джейк застегнул ремни, поправил очки на носу. Люк был явно в опасном настроении, а это означало, что короткий перелет до Нового Орлеана пройдет не совсем гладко. В качестве меры предосторожности Джейк проглотил таблетки дралимина и валиума, запив их остатками фруктовой воды. - В любом случае, ты получил время, которое тебе было нужно, так ведь?

- Получил, - Люк прервал разговор, чтобы связаться с диспетчером и получить разрешение на вылет. Выруливая на взлетную полосу, он бросил взгляд на Джейка, который уже побледнел, глаза его стали стеклянными, а запястья побелели. - А еще получил для тебя очередное задание.

- Ну, вот это хорошо. Прекрасно! - в целях самосохранения Джейк закрыл глаза, когда самолет оторвался от земли. Много-много раз говорил он Люку о том, что ненавидит летать, что всегда ненавидел и никогда не перестанет ненавидеть это занятие. Он не сомневался, что именно по этой причине Люк заталкивал его в кабину самолета как минимум раз в неделю.

- Сделка с Уайаттом потребует кое-какого творчества по части клеветы, пока самолет набирал высоту, Люк чувствовал, как его покидает напряжение. Он обожал летать. Всегда обожал и никогда не перестанет обожать. - Это как раз по твоей части.

- Клеветать, - Джейк настороженно приоткрыл один глаз. - А причем тут я?

- Ему нужны поддельные фотографии, бумаги, деловая переписка - все, что может скомпрометировать Кертиса Ганнера. Документы о нарушении им закона, этики и морали - такие, которые помогают проиграть на выборах и разбивают семьи, ломают людям жизнь.

- Черт возьми, Люк, но мы ведь ничего против этого Ганнера не имеем, так ведь? Я знаю, тебе пришлось плясать с самим дьяволом, чтобы купить время, которое тебе нужно, чтобы разделаться с Уайаттом. Но такая чертовщина, кажется, не совсем законна.

Выровняв машину в воздухе, Люк извлек сигару.

- Жизнь - подлая штука, Файнстайн, если ты успел заметить. Ты выполнишь это задание и выполнишь на уровне - с одной только маленькой поправкой.

Джейк вздрогнул.

- Я сказал, что участвую в сделке, значит, участвую. Ты получишь это добро - и оно будет таким горячим, что им можно будет спалить все вокруг.

- Я надеюсь.

- А в чем же поправка?

Люк зажал сигарету между зубами и улыбнулся.

- Сделаешь это не с Ганнером, а с Уайаттом.

- С Уайаттом? Но ты сказал...

Бледное лицо Джейка прояснилось. Он мечтательно улыбнулся. Валиум начинал действовать. - А, теперь я понял. Двойная игра.

- Бог ты мой, как быстро ты стал все усваивать, Файнстайн.

Джейк улыбнулся еще шире. Люк тем временем накренил самолет и взял курс домой.

28

Комната, в которой когда-то спали Лили и Макс, была полностью оборудована для ухода за больным с тяжелым поражением мозга. Роксана, призвав на помощь медиков и дизайнера, сделала так, чтобы условия, в которых находился ее отец, были безопасными и удобными и ничем не напоминали больничную палату.

Всевозможные приборы и медикаменты были необходимы здесь, но столь же необходимы, по ее мнению, были яркие цвета и мягкие ткани, которые всегда любил Макс. Три сиделки сменяли друг друга через каждые восемь часов. Регулярно являлись физиотерапевты и врач-консультант. Но в комнате всегда были свежие цветы, взбитые подушки и большая подборка из произведений любимой Максом классической музыки.

Специальный замок был врезан в дверь, ведущую на террасу, чтобы Макс не смог выйти туда один. Роксана сухо отвергла совет одного из врачей сделать решетки на окнах, и вместо этого распорядилась повесить новые кружевные занавески.

Ее отец был пленником своего недуга, но она не хотела, чтобы он становился пленником в своем собственном доме.

Входя в комнату, она с радостью увидела лучи солнца, которые пробивались сквозь занавески, услышала тихие звуки Шопена. Сердце уже не разрывалось, когда отец не узнавал ее. Она привыкла к мысли о том, что будут хорошие дни, равно как и плохие. А сейчас, увидев, как отец сидит за письменным столом и терпеливо перебирает руками паролоновые шарики, у нее несколько полегчало на душе.

Сегодня он был в хорошем настроении.