Обманутые иллюзии - Робертс Нора

- У меня сегодня просто нет времени этим заниматься.

- А я, знаешь ли, совсем не это имел в виду.

- У меня есть право на свою частную жизнь, Люк. Дай мне адрес, и я приеду туда завтра утром. Чтобы репетировать.

- Хорошо, - он опустил руку. - Будем играть по твоим правилам. Пока. Еще кое-что я хотел тебе сказать перед уходом.

- Что именно?

- Дай мне повидаться с Максом, - он начал терять терпение, увидев, как она заколебалась. - Черт тебя возьми, терзай меня сколько хочешь, только не наказывай так жестоко!

- А ты ведь совсем меня не знаешь, - устало произнесла она, после чего повернулась и пошла к двери. - Я отведу тебя к нему.

* * *

Он знал, что это будет удручающее зрелище. Люк собрал все вырезки из газет, где рассказывалось о состоянии Макса и прочитал все, что только мог найти о болезни Альцгеймера. Он считал себя готовым увидеть все физические перемены, которые произошли с Максом, а также готовым к своему эмоциональному восприятию.

Но не мог представить себе, насколько тяжело ему будет увидеть Макса, этого кумира его детских лет, таким высохшим, старым и разбитым болезнью. Он провел час в комнате, где играла музыка Моцарта. Он говорил без остановки, хотя и не получал никакого ответа, и все время смотрел на лицо Макса, пытаясь увидеть на нем хоть какой-нибудь признак того, что старик узнает его.

Он вышел только тогда, когда вошла Лили и мягко сообщила ему, что Максу надо делать упражнения.

- Я еще приду, - Люк положил свою руку на руку Макса и почувствовал в ней слабый пульс. - Я хотел бы показать тебе пару новых трюков.

- Надо заниматься, - сказал Макс, уставившись на крепкую, узкую руку Люка. - Хорошие руки. Надо заниматься, - он внезапно улыбнулся. - У тебя есть потенциал.

- Я еще приду, - повторил Люк и, не видя ничего перед собой, направился к двери. В передней он увидел Роксану. Она стояла у окна и смотрела на улицу.

- Мне очень жаль, Рокси. - Когда он встал за ее спиной, взял ее за талию, она не возражала, и даже прижалась к нему.

- Здесь никто не виноват. Хотя я поначалу обвиняла врачей, судьбу, Бога, даже тебя за то, что тебя не было рядом, - когда он поцеловал ее в макушку, она зажмурилась. Но, открыв глаза, она поняла, что они сухие. - Он просто ушел туда, где он должен быть. Вот так я с этим и смирилась. Боли он не чувствует, хотя иногда мне кажется, что есть какая-то глубинная боль, которую я не замечаю. Но я знаю, что нам повезло, что мы можем держать его дома, рядом с нами до окончательного ухода.

- Я не хочу терять его.

- Знаю, - она чувствовала понимание и не могла не потянуться к нему. Она положила руку на руку Люка, лежавшую на ее плече. Их пальцы сомкнулись. Там, где речь шла о Максе, она была податлива без всяких ограничений. - Люк, я хочу ввести правила, и не для того, чтобы наказать тебя. Я хочу, чтобы ты виделся с Максом как можно чаще. Я знаю, что это тяжело, больно, но я должна быть убеждена в том, что это помогает ему. Ты был и есть - часть его жизни, притом немалая.

- Мне не нужно рассказывать тебе о своих чувствах к нему и о том, что я сделал бы для него, если бы мог.

- Нет, нет, не надо ничего делать, - она тяжело вздохнула. - Просто давай мне знать, когда ты к нему идешь. Приходы без предупреждения нарушают его режим.

- Бога ради, Роксана, о чем разговор.

- Есть на то причины, - она повернулась, приняв решительную позу. - Не буду вдаваться в подробности. Я просто хочу определить границы дозволенного. Ты здесь желанный гость. Максу хотелось бы, чтобы ты был им. Но на моих условиях.

- Значит, мне надо предварительно договариваться?

- Именно. Самое лучшее время - утро, как сегодня. Где-нибудь между девятью и одиннадцатью, - в это время Натаниель находится в подготовительном классе. - Тогда мы сможем назначать репетиции на вторую половину дня.

- Хорошо, - он пошел к двери. - Составляй для меня это проклятое расписание.

Роксана услышала, как громко захлопнулась входная дверь. Этот знакомый звук едва не заставил ее улыбнуться.

29

Впервые в жизни Роксана столкнулась с неодобрением к себе со стороны других членов семьи. Они не говорили, что она неправа, не читали нотаций, не давали ненужных советов, не скрывали улыбок и не чурались общения с ней.

Уж лучше было бы все это, думала она, чем шепот, который она слышала, когда входила в комнату, а также долгие жалостливые взгляды, которыми домашние провожали ее. Они ничего не понимали. Она могла сказать себе это и простить их - или почти простить. Никто из них никогда не ждал ребенка, будучи брошенным и одиноким. Впрочем, не совсем уж и одиноким, поправила она себя, подпирая ладонью подбородок и наблюдая за тем, как Натаниель играет во дворе с машинками. У нее были семья, дом и всяческая поддержка.

Но ничто из этего не могло смягчить боль от сотворенного Люком. Она проклинала бы себя, если бы открыла ему доступ к своему очаровательному ребенку и нарушила тем самым то душевное равновесие, в котором пребывал сейчас Нат. Почему они не видят этого? Она взметнула голову, когда открылась дверь в кухню, и улыбнулась, увидев идущую по двору Элис. Союзница, подумала Роксана, хотя и со своим мнением. Элис не знала Люка и не вкладывала в него душу. Она была единственной, кто согласился бы с утверждением, что всякая мать имеет право защищать свое дитя. И саму себя тоже.

- Произошла ужасная катастрофа, - поведал Натаниель Элис.

Заинтересовавшись, она наклонилась, ее соломенно-светлые волосы свисали вниз, а пола длинного хлопчатобумажного платья опустилась на каменистую дорожку.

- Выглядит мрачно, - тихим голосом сказала она. - Надо бы позвать скорую.

- Надо! - обрадовавшись, согласился Натаниель.

- Это третья катастрофа за пятнадцать минут, - Роксана подвинулась на чугунной скамейке, освободив место для Элис. - Число жертв растет.

- Эти дороги очень коварные, - Элис улыбнулась своей нежной, тонкой улыбкой. - Я пыталась убедить его в преимуществах гаражей, но он предпочитает заторы.

- Он предпочитает дорожные происшествия. Надеюсь, это не извращает его мышление.

- О, ну здесь, я думаю, нам не о чем беспокоиться, - Элис глубоко вздохнула, чтобы почувствовать запах роз, душистого горошка и только что политой разрыхленной почвы. Двор был ее любимым местом. Это было пространство, как будто специально предназначенное для того, чтобы сидеть там летним днем в тени и размышлять. Этот двор был типичным для Юга. Будучи северянкой, она воспринимала юг столь же увлеченно, как принявший католическую веру воспринимает церковные обряды.

- Я решила сводить Ната после школы на площадь Джексона. Пусть немного побегает.

- Жаль, что не могу пойти с вами. Мне все время кажется, что я не уделяю ему достаточно времени, когда готовлюсь к делу.

Элис философски относилась ко всем профессиям Нувелей. В ее представлении они не столько воровали, сколько изымали лишние доходы.

- Вы замечательная мать, Роксана. Я ни разу не видела, чтобы ваша работа шла вразрез с нуждами Ната.

- Надеюсь, что нет. Его нужды для меня самое главное, - она засмеялась, увидев, как он столкнул две машинки, изображая грохот с помощью своего голоса. - Он что, такой кровожадный?

- Нет, это здоровая агрессивность.

- Вы мне очень подходите, Элис, - вздохнув, Роксана откинулась на спинку скамьи. Впрочем, она потирала руки, а это явно указывало на то, что она нервничает. - Все с вами кажется таким уравновешенным, правильным, простым. Мне, знаете ли, нравится рутина. Возможно, все это оттого, что моя работа требует дисциплины.

Элис спокойным взглядом изучала Роксану.

- Я бы не назвала вас женщиной, которая не любит неожиданности.

- Некоторые неожиданности. Я не допущу, чтобы жизнь Ната была поломана. И моя жизнь тоже, если уж на то пошло. Я знаю, что ему нужно больше всего. Я хочу, черт возьми, знать, что ему больше всего нужно. И я, конечно же, знаю, что больше всего нужно мне.

Элис на минуту замолчала. Она не относилась к той категории женщин, которые говорят, не думая. Она собрала воедино все свои мысли на этот счет, и сделала это так же аккуратно и избирательно, как если бы собирала полевые цветы.

- Вы хотите, чтобы я сказала вам, что скрывать Ната от его отца - это правильно.

- Да, я считаю, что это правильно, - Роксана взглянула на Ната и, проявляя осторожность, заговорила шепотом. - По крайней мере до тех пор, пока я не почувствую, что пришло время сказать. У него нет никаких прав на Ната, Элис. Он отказался от них, когда ушел от нас.

- Он не знал, что будет "мы".

- Дело не в этом.

- Может быть, не в этом, а, может быть, и в этом. Не мне судить.

- Так стало быть, - Роксана поджала губы, почувствовав очередное предательство, - вы заодно с ними.

- Это ведь не игра в футбол, и я не болельщик, Роксана.

Так как Элис больше всего на свете ценила дружбу, она положила руку на роксанины застывшие пальцы. - Что бы вы ни сделали, все мы будем за вас. Независимо от того, согласны мы с вами или нет.