Голливудские мужья - Коллинз Джеки

Эти двое разогрели Уэса до весьма высокой температуры. Почему она ему не сказала? Он ей кто? Мальчик для игр? Лакей, с которым можно побаловаться в постели средь бела дня, если нет других занятий? Или она его ни в грош не ставит?

Едва сдерживаясь, он широким шагом вышел в холл, взял ключи от «Роллса» и крикнул:

– Владимир!

В дверях кухни тотчас возник русский.

– Скажешь мадам, что куриный салат по-китайски она будет есть без меня. И еще скажи, что я вернусь поздно – очень поздно. Если вообще вернусь.

С этими словами он вышел из дома.

78

– Алю-уу, Жак.

Когда за несколько минут до начала шоу он сунул голову в дверь Зеленой комнаты, он увидел там французскую актрису с приглашающими глазами и дымчатым голосом. Дразнящей походкой она проплыла по комнате, поцеловала его в обе щеки с французской чувственностью, обдав стойким мускусным запахом. Она была одета во все алое.

Сенатор Питер Ричмонд, его вечерний гость, поднялся следом за нею.

– Джек. – Искреннее рукопожатие. – Рад вас видеть снова. Жажду скрестить с вами шпаги. Только будьте снисходительны, я ведь на поле боя впервые – на этом поле боя, – добавил он, подмигнув.

Глаза Джека заметались по сторонам – где Арета? Что происходит? Где-то что-то не сработало, замкнуло. Ведь Арета должна была отменить его ужин с Даниэль Вадим! Может быть, она пришла сюда ради очень женатого сенатора Ричмонда? В противном случае – он попался.

На дружескую улыбку его все-таки хватило.

– Чрезвычайно вам рад, сенатор.

– Я специально для нашей встречи прилетел. – Сенатор снова моргнул. – А мисс Вадим пригласила меня отужинать вместе с вами. Я говорю ей, что мое присутствие вам нужно, как собаке пятая нога, но она категорически настаивает. Что ж, хорошо сознавать, что после часа пытки тебя ждет что-то приятное!

– С перерывом на рекламу, – пошутил Джек, держа обаяние на автопилоте и думая при этом, что задушит Арету собственными руками, хотя смерть в данном случае – слишком безобидное наказание.

Да, но как быть с Джейд? Пригласить ее на этот ужин он не может. Но быть он хочет именно с ней!

– Пять минут, мистер Питон, – крикнула Джини, помощница директора павильона.

К сенатору Ричмонду поспешил его консультант. Даниэль склонилась к Джеку.

– Потом, cheri, – прошептала она обволакивающе, – мы изба-авимся от ми-истера сенатора и займемся, как говорят американцы, настоя-ащей любо-овью.

У него не было ни малейшего желания заниматься любовью ни с кем – кроме Джейд. Господи! Как он попал в такую ловушку?

– Где Арета? – спросил он Джини, входя за ней в студию и готовый предстать перед ждавшей его появления публикой.

– В кабине, наверное, – ответила та.

– Черт!

– Что-то случилось?

– Передайте Арете, чтобы она позвонила Джейд Джонсон. Пусть скажет, что у меня немного изменились обстоятельства и придется задержаться в студии, а позже я сам с ней свяжусь. Пусть позвонит прямо сейчас!

– Ясно, сэр!

Джейд переоделась в джинсы и свитер. Потом поменяла свитер – три раза. Потом вместо джинсов надела брюки от спортивного костюма, но они показались ей слишком мешковатыми, и она снова надела джинсы.

Первым делом она соскребла с себя студийный грим, сделав свой облик куда нежнее, затем помыла голову и оставила волосы сохнуть естественным путем – в результате лицо оказалось в волнистой рамке из непокорных кудряшек.

Энергия была из нее ключом, и она нашла ей применение на кухне – замариновала телятину в лимонах, настрогала картофель, нарезала петрушку, почистила молодую стручковую фасоль.

Потом вымочила клубнику в вине и взбила сметану с темным сахаром.

Обеденный стол она решила не накрывать, положила салфетки на кофейный столик перед телевизором – если вдруг ему захочется посмотреть телесериал. А нет – на стереопроигрывателе стояла пластинка Шаде.

Открыв бутылку охлажденного белого вина, она включила телевизор – начиналось шоу «Лицом к лицу с Питоном».

Довольная, она устроилась поудобнее и приготовилась смотреть.

Сенатор оказался любезным и приветливым, но очень увертливым и скользким – как истинный политик, он отвечал на все вопросы с доброжелательной прямотой, при этом ему удавалось выделять именно то, что он хотел выделить.

Джек увидел в нем очень интересный объект для изучения. Вот ведь искусство – втирает очки, при этом просто обезоруживает своим очарованием. Сенатор Ричмонд был в ударе. И Джек позволил этому гусю выйти сухим из воды, потому что мысли его бродили далеко.