Голливудские мужья - Коллинз Джеки

– Вы очень красивы, Норман, – сказала она, легонько коснувшись его обнажившегося соска. – Как можно так не пользоваться…

– Чем не пользоваться?

Голос его надломился. Он прекрасно знал, что она имеет в виду. Еще бы – его мужское начало активно давало о себе знать. Боже, подумал он, неужели я ее хочу?

– Вас никогда не интересовало женское тело? – спросила она хрипловато. – Понятно, вы видите его на фотографиях, но потрогать его, вкусить, учуять аромат – для этого фотографии мало.

Говоря, она продолжала массировать его соски, и когда начала расстегивать блузку, он уже знал: он сделает все, что она скажет. Страстное желание познать неизведанное охватило его. В свои двадцать шесть лет у Нормана Гусбергера никогда не было половой связи с женщиной.

– Разденься, – скомандовала она.

Дрожащими руками он начал исполнять приказание.

Не сводя с него взгляда, Кларисса распахнула блузку. Лифчика она не носила, и его взору предстали маленькие, с резко выступающими сосками груди. Он раздевался, а она пожирала его глазами, поглаживая себя в возбуждении.

Наконец, он снял с себя все, она же оставалась наполовину одетой. Его вздыбленная плоть затмевала все в комнате.

– Замечательно, – пробормотала она. – Теперь садись на меня и прикоснись им к моим грудям.

Едва дыша, он исполнил ее просьбу.

– Успокойся, – велела она, играя его взведенным орудием, водя им взад и вперед, прижимая к торчащим торчком соскам. – Успокойся и не спеши.

Легко сказать. Все его существо жаждало выхода, разрядки – сдержать себя он был уже не в силах.

– Кларисса… я сейчас…

Он не успел договорить – это произошло. Мощное извержение, все сметающее на своем пути.

Заляпанная вырвавшимся на свободу семенем, она улыбнулась – потаенной, загадочной улыбкой. – Мы еще сделаем из тебя мужчину, а, Норман?

Вернувшись в Лос-Анджелес из Аризоны, Мэннон первым делом велел водителю остановиться у кафетерия и заказать ему два двойных гамбургера со всем, что положено. Оздоровительная диета, на какую его посадила Кларисса, – вещь хорошая, но нельзя же так над собой издеваться. К чертям, он и так старается, зачем ждать от него чудес.

Смолотив гамбургеры в лимузине по пути домой, он почувствовал себя на сто процентов лучше.

Победной поступью он вошел в дом – герой, победивший врага в съемочной битве и вернувшийся к сыну.

Никто его не встретил.

– Куда все подевались? – заорал он на весь дом. Вышла мексиканская служанка.

– Мисус Кейбл, она ушла.

– А ребенок?

– Тоже.

Здорово! Он специально примчался домой, а здесь никого. Хорош приемчик!

Мало того, что их не было сразу, – они вернулись только через два часа. К этому времени он совсем извелся.

– Где ты была? – вскричал он, когда Мелани-Шанна вошла в дом. За ней стояла одетая по форме няня, на руках она держала его трехнедельного сына, Джейсона. – Господи! – воскликнул Мэннон. – Вылитый я!

Позднее, наглядевшись на сына и наследника, основательно закусив сытным ростбифом и пропустив пару порций виски, он наконец-то присмотрелся к Мелани-Шанне. Что ж, выглядит она роскошно, ничего не скажешь. Кларисса, правда, внушила ему, что роскошный вид – это еще не все, и он уже скучал по ней, но все-таки Мелани-Шанна – его жена, и, может быть, пока он не поставит ее в известность о разводе, стоит уделять ей кое-какое внимание?

В постели он потянулся к ней.

– Как дела, кошечка моя?

Ускользнув от его прикосновения, она ответила:

– Спасибо, все хорошо.

– У тебя все хорошо, у меня тоже, и у маленького. Хорошо быть дома.

– Надолго ли?

В ее голосе он уловил враждебные нотки. Неужели ей стало известно насчет него и Клариссы? Все отрицать. Отрицать. И еще раз отрицать.

– Всего на три дня, но не успеешь ты купить себе подарок у «Картье», как съемки закончатся.

– Я хочу развестись, Мэннон.

Что? Что она сказала? Или у него что-то со слухом? Я хочу бриллиантовое ожерелье – это понятно. Я хочу изумрудное кольцо – тоже ничего сложного. Но «я хочу развестись»? Эй, бросьте. Это его текст. А произнести, его он не готов. Пока, во всяком случае.

– Как-как?

– Я сказала, – голос звучал ровно и спокойно, – что хочу развестись.

– Ты часом не спятила?

– Нет. Я в здравом уме и твердой памяти.

– Тогда почему?

– Сам знаешь.

– Ты что-то слышала насчет меня и Клариссы?

Молчание.

– Слышала?