Возраст любви - Стил Даниэла

Когда дверь за ними захлопнулась, Джен разрыдалась в голос, и Пол обнял ее за плечи.

— Джен, дорогая, не надо… — растерянно проговорила Аманда. Для всех это был очень нелегкий вечер, но тяжелее всего он дался ей самой и Джеку.

— Как ты могла, мама, как ты могла?! — продолжала судорожно всхлипывать Джен. — Зачем ты рассказала нам об этом? Неужели ты не понимаешь, каково нам было выслушивать твои признания? Уж лучше бы мы так ничего и не узнали!

— Почему бы нет? — вставил Джек, который не испытывал ни стыда, ни смущения. — Разве ты не дочь Аманде? Почему твоя мать не может поделиться с тобой своими горестями и радостями? Неужели ты не хочешь, чтобы она была счастлива?

В его голосе звучала такая убежденность в своей правоте, что Джен даже перестала плакать.

— Я не понимаю, почему мама не может быть счастлива одна? Почему она обязательно должна предать память о папе и… и…

— …И сойтись со мной, — закончил за нее Джек. — Я объясню тебе, Джен. Ты почему‑то этого не замечаешь, но твоя мама еще молода, полна сил и очень красива. Почему она должна оставаться одна? Разве у нее нет права на счастье? И потом, подумай сама, как бы ты поступила на ее месте, если бы с Полом что‑нибудь случилось?

— Но ведь это совсем другое дело!

— Почему? Потому что вы моложе нас? Но ведь даже у пожилых людей есть право не оставаться в одиночестве на старости лет. У каждого человека есть право на дружбу, понимание, на счастье и любовь!

— В данном случае, отец, вряд ли речь может идти о любви, — мрачно вставил Пол. За весь вечер это были едва ли не первые его слова. — Зная тебя, я просто не могу в это поверить.

— Может быть, сын, ты знаешь меня не так хорошо, как тебе кажется, — парировал Джек. — Ты же сам говорил мне, что за последнее время я очень переменился. Подумай об этом на досуге.

— А я рада за тебя, папа, — негромко сказала Джулия и, встав из‑за стола, подошла к отцу, чтобы поцеловать его. Потом она обняла и поцеловала Аманду, и та поблагодарила ее со слезами на глазах. Джулия и ее муж не просто держались как воспитанные люди, но были искренне рады счастью родителей, и Аманда испытала жгучий стыд перед Джеком за своих дочерей.

— Мне очень жаль, что все так получилось, — сказала она, промокнув глаза салфеткой. Аманде очень хотелось плакать, но она из последних сил сдерживалась, ибо не хотела доставить Джен и Полу этого удовольствия. — Мы не хотели огорчать вас или ставить в неловкое положение, однако нам казалось, что будет честнее рассказать вам все. Я не хотела бы… скрываться от своих детей или лгать им.

Тут Аманда посмотрела на Джен, и та вдруг поняла, что в Новый год, когда мать отказалась принять их, у нее действительно был мужчина. Тогда догадка Пола показалась ей верхом абсурда, но сейчас она совершенно не сомневалась, что в доме матери действительно скрывался любовник. И этим любовником оказался Джек…

Ощущение гадливости и ужаса, охватившее ее при мысли об этом, было таким сильным, что Джен крепко зажмурилась.

— Надеюсь, что со временем вы привыкнете к этой мысли, — негромко сказал Джек.

Джен ничего не ответила. Пол, наклонившись к ней, прошептал на ухо жене несколько слов, и они поднялись из‑за стола.

— Мы уходим, — объявила Джен, пытаясь попасть в рукава жакета, который подал ей Пол. При этом на лице ее появилось упрямое и злое выражение, какое бывало у нее в возрасте пяти или шести лет, когда ей запрещали делать то, что она хотела.

— До свидания, — только и сказала Аманда. Она была слишком расстроена и подавлена, чтобы провожать дочь или пытаться остановить ее.

Через полчаса Джулия и ее муж тоже засобирались домой. Прежде чем выйти в прихожую, где она оставила свой свингер из голубой норки, Джулия снова подошла к отцу. Она была очень хороша собой, и Аманда невольно поразилась ее с Джеком сходству.

— Мне очень жаль, па, — проговорила Джулия негромко. — Все они были просто очень ужасны…

— Ну что тут скажешь, — согласился Джек и покосился в сторону Аманды. Она предсказывала, что разговор будет не из легких, но подобного не ожидала и она.

— Но мне кажется, что они сумеют перешагнуть через это, — добавила Джулия, обнадеживающе улыбаясь. — Через шок, обиду, непонимание, я имею в виду. Конечно, Джен и Луизе нелегко смириться с мыслью, что их отца заменил такой морально неустойчивый тип, как ты, папа, но это пройдет. Молодым людям — таким, как мы, — обычно трудно себе представить, что их отец или мать тоже могут влюбляться и даже заниматься сексом… — Тут она слегка покраснела. — Правда, к тебе, папа, последнее не относится…

Джек не удержался и фыркнул, и Аманда тоже рассмеялась.

— В общем, не расстраивайтесь, — закончила Джулия. — Просто дети часто смотрят на родителей не как на обычных людей, а как на что‑то раз и навсегда данное, неизменное, чуть‑чуть косное, но зато крепкое и надежное. В этом родительском консерватизме дети — и взрослые, и совсем еще маленькие — видят залог собственного благополучия, и их не может не беспокоить, когда родители начинают жить собственной жизнью. Ты понимаешь, папа? А вы, миссис Аманда?

Аманда кивнула, а Джек с гордостью улыбнулся дочери. Джулия всегда была отличной девчонкой, и вот теперь она выросла и стала мудрой и доброй молодой женщиной. Впрочем, и дочери Аманды были неплохие девчонки — только им не хватало широты и щедрости натуры, которые отличали Джулию.

— Похоже, ты была права, — проговорил Джек, поворачиваясь к Аманде. — Нам не следовало ничего говорить детям. Наша новость оказалась им не по силам. У наших деток просто полетели все предохранители…

— А я все равно рада, что мы им сказали. — Голос Аманды прозвучал так решительно, что у Джека от удивления приподнялись брови. А она уже встала из‑за стола и, подойдя к Джеку, встала рядом с Джулией. — Мы поступили совершенно правильно, — добавила Аманда твердо. — И если наши дети не могут спокойно принять и понять нас, это их проблемы. Кто сказал, что мы должны до конца жизни оставаться просто родителями? Никто! У нас есть право распоряжаться своей жизнью так, как нам хочется. Единственное, что меня беспокоит, так это то, что мои дочери оказались такими бездушными эгоистками, — этого я от них просто не ожидала. Но я не собираюсь жертвовать ради них своей жизнью и своим счастьем. Это, конечно, не значит, что я отрекаюсь от них; напротив, я останусь их матерью и по‑прежнему буду помогать им, если потребуется, но, если они не готовы понять меня, это их беда. В конце концов, не только я обязана любить своих дочерей, но и они меня. Разве не так?..

— Так, конечно, так! — воскликнул Джек, а Джулия обняла Аманду за плечи. Подбородок Аманды дрожал, но взгляд оставался твердым, и Джек решил, что Аманда, похоже, сумела справиться со своей обидой и разочарованием.