108 минут, изменившие мир - Первушин Антон Иванович

Юрий Гагарин отправился в сурдокамеру 26 июля 1960 года. С собой он взял инструменты, чтобы мастерить. На каждый день было составлено расписание: с утра физзарядка, велоэргометр, ходьба и бег на месте, проведение анализов, а также наблюдения и отчеты о температуре, давлении в сурдокамере, ведение рабочего дневника и многое другое. Дежурные на связь не выходили, хотя и смеялись над шутками неистощимого на выдумки испытуемого. Чтобы не скучать, Гагарин загрузил себя дополнительной работой с астронавигационными приборами. Меню Гагарина состояло из содержимого туб с супами, копченой колбасы, плавленого сыра, хлеба.

Дежурные медики сразу отметили выдающуюся способность Юрия Алексеевича к естественному быстрому переключению от активной работы к полному расслаблению. В вынужденном одиночестве он читал стихи Александра Пушкина, Владимира Маяковского, пользовался библиотекой, подаренной будущим космонавтам издательством «Молодая гвардия». Увлеченно мастерил, напевая: «Я люблю тебя, жизнь…» Проведенное через десять суток изоляции обследование подтвердило: реакция была адекватной, отмечалась быстрая ориентация в окружающем пространстве, умение владеть собой, эмоциональная устойчивость, чувство юмора.

Космонавт тренируется на неустойчивой опоре

Особое значение придавалось тренировкам, направленным на укрепление вестибулярного аппарата. Индивидуальные программы составлялись для каждого слушателя-космонавта с учетом «слабого звена» в его вестибулярной системе. При тренировках использовали батут, качели Хилова[187], кресло Барани[188] и рейнское колесо[189], а также специальные стенды, позволяющие балансировать на неустойчивой опоре, комбинировать вращение и балансирование, создавать так называемые «оптокинетические раздражения» в виде мелькания объектов в поле зрения. Космонавты тренировались и в домашних условиях, выполняя гимнастические упражнения, в которых преобладали вращательные движения головой, повороты туловища и т. п.

После завершения основного комплекса тренировок настало время приступить к «освоению» невесомости. Сначала слушатели-космонавты выполнили по три полета в кабине двухместного истребителя «МиГ-15УТИ»[190], который для создания кратковременного состояния невесомости (не более 15 секунд) разгонялся и выполнял «горку» (петлю Кеплера). В первом полете они знакомились с состоянием невесомости, отрабатывали ведение радиопереговоров. Во втором изучали координацию движений, остроту зрения, возможность приема пищи. В третьем регистрировали физиологические параметры. Все космонавты состояние невесомости оценили как «приятное». После второго испытательного полета Юрий Гагарин записал в бортовом журнале: «Ощущение приятной легкости. Попробовал двигать руками, головой. Все получается легко, свободно. Поймал плавающий перед лицом карандаш. На третьей горке при невесомости попробовал поворачиваться на сиденье, двигать ногами, поднимать их, опускать. Ощущение приятное, где ногу поставишь, там и висит, забавно. Захотелось побольше двигаться».

Для изучения заданных усилий в условиях невесомости использовался специальный дозиметр. Левой рукой Гагарин держал его на уровне глаз, а большим пальцем правой руки нажимал на рычаг, создавая мышечное усилие в 750 г. Результаты фиксировала специальная кинокамера. Проводились и пробы письма. Гагарин писал имя, фамилию, дату полета, показывающие, что кратковременное пребывание в состоянии невесомости не влияет на почерк космонавта, закрепленного в кресле. За три полета Гагарин получил оценку «отлично».

Для первоочередной «шестерки» начали шить скафандры. Поскольку в результате упрощения схемы корабля «Восток» конструкторы отказались от катапультируемой герметичной кабины, нужно было в кратчайшие сроки сконструировать и сшить костюм, который защитил бы космонавта в случае разгерметизации.

Скафандр «СК-1» разрабатывался инженерами томилинского завода № 918 на основе защитного костюма «Воркута», созданного для пилотов самолета-перехватчика «Су-9». При этом возникли сложности. Сначала поступило техзадание на аварийно-спасательный костюм, который обеспечивал безопасность космонавта только при старте и посадке. Затем возобладало мнение, что нужно делать полноценный скафандр. Времени на состыковку с бортовой системой корабля уже не осталось, и был принят автономный вариант системы жизнеобеспечения скафандра, размещаемый в катапультном кресле.

Эскизный проект защитного снаряжения космонавтов для полета на объекте «Восток» (1960 год)

Оболочка для первого космического скафандра «СК-1» была во многом позаимствована от «Воркуты», но шлем полностью сделали заново. Например, в нем был установлен специальный механизм, управляемый датчиком давления. И если в корабле оно резко падало, специальный механизм мгновенно захлопывал прозрачное забрало, полностью герметизируя скафандр.

Скафандры «СК-1» состояли из двух основных оболочек: внутренней герметичной и внешней «демаскирующей» ярко-оранжевого цвета. Внутренняя оболочка изготавливалась из листовой высококачественной резины методом элементарного склеивания. Для надевания и снятия оболочки в ней сделали распах, герметизируемый «аппендиксом», который завязывался после надевания скафандра. В условиях вакуума избыточное давление растягивало ткань оболочки – чтобы удержать ее в определенном объеме, применили силовую систему из прочных шнуров и лент. Скафандры делали по мерке космонавтов, а из-за недостатка времени требовалось определить, какие из них изготавливать в первую очередь.

Это непростое решение – выделить лучших из лучших – должен был принять Николай Петрович Каманин. В дневниках он характеризовал своих подопечных так: «Отличные человеческие экземпляры. О Гагарине, Титове и Нелюбове нечего сказать – как люди и космонавты они пока не имеют отклонений от эталона. Николаев – самый спокойный. Быковский менее, чем другие, внутренне собран, способен на некоторую долю развязности и может сказать лишнее. Попович – пока загадка: создает впечатление волевого человека, но ведет себя с женой излишне мягко. Попович по всем данным может быть одним из первых среди шестерки, но семейная неурядица тянет его назад. Будем принимать меры, чтобы помочь».

Таким образом, тройка лидеров определилась: Юрий Гагарин, Герман Титов, Григорий Нелюбов. Каждый из них был готов к полету в космос. И в любом случае полетел бы. Но кто станет первым?

После выделения «шестерки» Сергей Павлович Королев стал заметно больше уделять внимания подготовке космонавтов, приезжал в строящийся Звездный городок, осматривал тренажеры и беседовал с кандидатами.

Восемнадцатого июня 1960 года главный конструктор пригласил их к себе в Подлипки, чтобы познакомить с кораблем «Восток». Сначала сидели в кабинете, и Королев – он был в прекрасном настроении – увлеченно рассказывал о будущих полетах, о многодневных экспедициях и больших орбитальных станциях. Затем повел слушателей в цех Опытного завода, где стояли блестящие, пока без теплозащитной обмазки, шары спускаемых аппаратов.

«Как зачарованные разглядывали мы еще невиданный летательный аппарат, – вспоминал эту встречу Юрий Гагарин. – Королев сказал нам то, чего мы еще не знали, что программа первого полета человека рассчитана на один виток вокруг Земли».

Сергей Павлович весело поинтересовался, хочет ли кто-нибудь посидеть внутри корабля. Сразу вызвался Гагарин. Он шагнул вперед, нагнулся, быстро расшнуровал и сбросил ботинки, в носках стал подниматься по стремянке к люку. Королеву очень понравилось, что Гагарин снял ботинки. С тех пор главный конструктор стал к нему приглядываться и выделять среди остальных… Всем участникам этой встречи Королев подарил по копии вымпела, доставленного на Луну автоматической станцией «Е-1А».

Первая шестерка космонавтов осматривает корабль «Восток»

В начале октября 1960 года «шестерка» временно переехала в подмосковной Жуковский. Будущие космонавты поселились в отделе № 28 (авиационной и космической медицины) на третьем этаже корпуса спецполиклиники Летно-исследовательского института. В соседнем здании сотрудники лаборатории № 47 ЛИИ под руководством Сергея Григорьевича Даревского[191] проводили занятия на тренажере космического корабля «3КА». Методическую работу осуществлял заслуженный летчик-испытатель ЛИИ Марк Лазаревич Галлай[192].

Тренировка выглядела следующим образом. Слушатель-космонавт облачался в авиационный костюм «Воркута» и садился в кабину тренажера (ее называли «шарик»), в которой все приборное оборудование было аналогично штатному. По переговорному устройству воспроизводились акустические эффекты старта ракеты. Затем Галлай громко говорил: «Поехали!» – и начиналось воспроизведение штатных и нештатных ситуаций полета с ручным включением тормозной установки «ТДУ-1». Это был последний этап подготовки, пройдя который слушатели получали должность «космонавт»[193].