Сероглазый король - Ахматова Анна Андреевна

* * *

• Заплаканная осень, как вдова
• В одеждах черных, все сердца туманит…
• Перебирая мужнины слова,
• Она рыдать не перестанет.
• И будет так, пока тишайший снег
• Не сжалится над скорбной и усталой…
• Забвенье боли и забвенье нег —
• За это жизнь отдать не мало.

1921

* * *

• Не с теми я, кто бросил землю
• На растерзание врагам.
• Их грубой лести я не внемлю,
• Им песен я своих не дам.

• Но вечно жалок мне изгнанник,
• Как заключенный, как больной.
• Темна твоя дорога, странник,
• Полынью пахнет хлеб чужой.

• А здесь, в глухом чаду пожара,
• Остаток юности губя,
• Мы ни единого удара
• Не отклонили от себя.

• И знаем, что в оценке поздней
• Оправдан будет каждый час…
• Но в мире нет людей бесслезней,
• Надменнее и проще нас.

1922

* * *

• О, знала ль я, когда в одежде белой
• Входила Муза в тесный мой приют,
• Что к лире, навсегда окаменелой,
• Мои живые руки припадут.

• О, знала ль я, когда неслась, играя,
• Моей любви последняя гроза,
• Что лучшему из юношей, рыдая,
• Закрою я орлиные глаза.

• О, знала ль я, когда, томясь успехом,
• Я искушала дивную судьбу,
• Что скоро люди беспощадным смехом
• Ответят на предсмертную мольбу.

1925

НОВОГОДНЯЯ БАЛЛАДА

• И месяц, скучая в облачной мгле,
• Бросил в горницу тусклый взор.
• Там шесть приборов стоят на столе,
• И один только пуст прибор.

• Это муж мой, и я, и друзья мои
• Встречаем Новый год.
• Отчего мои пальцы словно в крови
• И вино, как отрава, жжет?

• Хозяин, поднявши полный стакан,
• Был важен и недвижим:
• «Я пью за землю родных полян,
• В которой мы все лежим!»

• А друг, поглядевши в лицо мое
• И вспомнив Бог весть о чем,
• Воскликнул: «А я за песни ее,
• В которых мы все живем!»

• Но третий, не знавший ничего,
• Когда он покинул свет,
• Мыслям моим в ответ
• Промолвил: «Мы выпить должны
• за того,
• Кого еще с нами нет».

1923

* * *

• В том доме было очень страшно жить,
• И ни камина свет патриархальный,
• Ни колыбелька моего ребенка,
• Ни то, что оба молоды мы были
• И замыслов исполнены,
• Не уменьшало это чувство страха.
• И я над ним смеяться научилась
• И оставляла капельку вина
• И крошки хлеба для того, кто ночью
• Собакою царапался у двери
• Иль в низкое заглядывал окошко,
• В то время как мы, замолчав, старались
• Не видеть, что творится в зазеркалье,
• Под чьими тяжеленными шагами
• Стонали темной лестницы ступени,
• Как о пощаде жалостно моля.
• И говорил ты, странно улыбаясь:
• «Кого они по лестнице несут?»
• Теперь ты там, где знают все, скажи:
• Что в этом доме жило кроме нас?

1921

МНОГИМ

• Я – голос ваш, жар вашего дыханья,
• Я – отраженье вашего лица.
• Напрасных крыл напрасны трепетанья, —
• Ведь все равно я с вами до конца.
• Вот отчего вы любите так жадно
• Меня в грехе и в немощи моей,
• Вот отчего вы дали неоглядно
• Мне лучшего из ваших сыновей.
• Вот отчего вы даже не спросили
• Меня ни слова никогда о нем
• И чадными хвалами задымили
• Мой навсегда опустошенный дом.
• И говорят – нельзя теснее слиться,
• Нельзя непоправимее любить…

• Как хочет тень от тела отделиться,
• Как хочет плоть с душою разлучиться,
• Так я хочу теперь – забытой быть.

1922

Анна Ахматова. Худ. Н. Тырса. 1927 г.

АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ ПРОЗА

Стихи мои в НЭП расходились очень быстро… Появилась работа (книга) Б. М. Эйхенбаума о моей поэзии, огромная статья Виноградова «Стилистика Ахматовой» в «Литературной мысли»… Чуковский читал доклад «Две России»…

Это prosperty^[6] кончилось моей поездкой в Москву (апрель 1924 г.), где я на вечере «Русского современника» прочла «Новогоднюю балладу» и после этого решением ЦК была изъята из обращения до 1939 года…

В период культа личности имя мое было под запретом, ругань шла, как вода по водопроводу, при обысках снимали со стен мои портреты, Пастернак еле уговорил редакцию «Нового мира» разрешить напечатать мою фамилию над посвященным мне его стихотворением – «Мне кажется, я подберу слова, похожие на вашу первозданность…»