Золотая шпага - Никитин Юрий Александрович

Поверх каменного ложа был брошен матрас, набитый соломой. Засядько сразу лег, надо воспользоваться случаем и поспать, прошлые две ночи почти не сомкнул глаз…

Он провалился в сон сразу, глубокий и мощный, как могут спать только очень здоровые люди. Наверху ломал голову Мавильон, рядом бродили призраки и потрясали цепями, завывали дурными голосами, вдали прогрохотала тяжелая пушка, но он спал без задних ног. Расслабившись, в глубоком сне, пальцы подрагивали… Правда, и во сне они касались того места на поясе, где остались пустые ножны.

Дверь заскрипела, лязгнул ключ. В ярком дверном проеме возникли три силуэта. Мгновенно проснувшись, он не сразу вычленил среди них женский. Двое других были солдаты с примкнутыми штыками.

Женщина спустилась по ступенькам, и, когда вышла из бьющего в глаза солнечного света, Александр узнал тоненькую фигурку Оли. В ее руках был поднос с тарелками, накрытыми салфетками. Тесный каземат сразу наполнился запахом печеной птицы, ароматом трав, перца.

Она опустила поднос на единственный колченогий стол, ее ясные глаза отыскали его изумленное лицо.

– Я знаю, мужчины любят есть жареное мясо.

– Много ты знаешь, – удивился Александр. – Как тебя пустили? Или это Мавильон послал?

– Нет, я сама тайком. Мавильон не знает, как и мои родители. А солдат я упросила. Французы все такие галантные, до смешного!

Он подвинул к себе поднос, сбросил салфетки. Дичь была приготовлена на славу, жареная корочка лопалась от распирающего ее сочного мяса. Он разорвал ее пополам и, обжигаясь, начал с аппетитом есть, предоставив ей наблюдать с интересом. Ребенок, напомнил себе, любопытный ребенок. Герой из детских снов попал в плен, брошен в темный каземат. Как не прийти на помощь?

– Я узнала, – сказала она важно, – вы не пленник. Вы явились сами!

– Разочарована? – спросил он с набитым ртом.

Она вздохнула:

– Еще как. Я надеялась, что буду спасать вас, Александр Дмитриевич.

Он отмахнулся:

—Неблагодарное дело. Не занимайся.

– Почему?

– Хлопотно. Спасешь меня, а потом?

Она кивнула, ее глаза смеялись:

– Да, я вспоминаю рассказ бабушки о плененной принцессе… Которую спасает принц, а потом на ней женится.

Он покосился на открытую дверь. Оба кирасира стояли на фоне темнеющего к вечеру неба. Вряд ли слышат каждое слово, но за пленником следят, тут промаху не дадут.

Он продолжал разрывать руками мясо, ел быстро, жадно, с удовольствием. Ее глаза дважды скользнули по его волосатой груди, белая рубашка по привычке была распахнута почти до пояса, а мундир он снял и положил под голову. На ее щеках выступил румянец.

Она искоса посматривала на чеканные черты его лица, суровые и четкие, словно выкованные из меди. В этом человеке было намного большее, чем спаситель ее и родителей. Он был красив как демон, но она видела в нем сгусток воли, и в ее внутреннем зрении он казался ей похожим на обнаженный клинок. Даже здесь, в каземате, он был опасен. Вряд ли его удержали бы эти стены, если он сам не пожелал остаться здесь! В нем чувствовались сила и натиск, звериная мощь и нечеловеческая живучесть.

Невероятная выживаемость, которая сохранила его в бесчисленных битвах, оставила его в том же теле, в каком он и начинал службу. Он остался все так же молод, каким она увидела его впервые. А ее отец быстро старел, мать же, оставаясь со сравнительно свежим лицом, сильно пополнела. Лишь на его обветренном лице, которое хлестали ветры трех морей, не было ни малейшей морщинки. Он мерз в снегах, преследуя армию Наполеона, голодал, сам ел конину, но и эти лишения не оставили следа ни на худощавом молодом лице, ни на жилистом мускулистом теле, которое больше пристало цирковому атлету, чем благородному дворянину.

– Как вы оказались здесь? – спросил он.

– У папы плохо с легкими, врачи посоветовали воды Баден-Бадена, затем здешние источники… И вообще покой, тишину.

Он хмыкнул, ел молча, затем засмеялся:

– Во всем мире нет более тихой страны, чем Россия! Ни одного выстрела, никаких разбоев, даже смертная казнь за ненадобностью отменена еще императрицей Елизаветой, будь земля ей пухом. А минеральные источники в России есть на все болезни. Даже на те, которых еще не придумали!

Она глубоко по-детски вздохнула:

– Русь мне только снится. Подумать только, я родилась в Италии, жила в Греции, на Мальте, в Венеции, теперь вот в этих германских княжествах, которым потеряла счет… а в России еще не была! Она кажется мне страной таинственных сказок.

– Этого хватает, – согласился он. Его крепкие зубы крушили полые кости, изнутри брызгал пахучий и еще горячий мозговой сок. – Здесь собираетесь жить?

Она вздрогнула:

– С пруссаками? Они такие грубые. Нет, мы уедем дальше во Францию. В Париж.

– Париж… Гм… Он хорош, пока по его мостовым не прогремят копыта нашей конницы. Я не имею в виду драгун или кирасир.

Она ахнула, отшатнулась:

– Казаков?

Он смотрел с жестокой улыбкой. Потом сказал мягко:

– Ребенок, тебе пора. Родители хватятся, выдерут.

– Меня никогда не драли! – возмутилась она.

Он покачал головой:

– В самом деле? Не подумал бы.

– Почему?

– Я бы драл тебя каждый день.

Она смотрела на него большими круглыми глазами. Александр ждал, что она возмутится и уйдет, однако девушка лишь скорбно вздохнула:

– Ладно.

– Что ладно?

– Если бы меня пороли вы, я бы терпела.

Он надеялся, что в ее голосе будет больше от шутки, но ее голос звучал очень серьезно. Их глаза встретились. Наступила долгая неловкая пауза. Кусок мяса застыл в его руке, а челюсти двигались все медленнее, пока не застыли, как вмороженные в лед.

Она смотрела на него неотрывно, в ее глазах был немой вопрос. «Я сама буду приносить тебе плеть, – говорили ее глаза, – если ты захочешь меня выпороть, только не гони». Она же ребенок, напомнил он себе. Ей двенадцать лет, она еще в куклы играет! Первые воспоминания детства о том, как огромный великан врывается в ее страшный мир, повергает злых чудищ, что обижают ее, а также ее маму и папу, поднимает ее высоко-высоко в воздух, даже дух захватывает, а в ушах гремит его громоподобный голос… Не напомнить бы ей, что он держал ее на руках совсем голенькой, даже пообещал ей жениться, раз уж застал в таком порочащем виде…

Неизвестно, что произошло бы, если бы кирасир не вскрикнул внезапно:

– Мадемуазель, бегите немедленно! Похоже, сюда направляется комендант.

Оля заколебалась, кирасир сбежал вниз, грохоча сапогами, ухватил ее за руку и поспешно вытащил наверх. Лязгнула дверь, загремели засовы. Некоторое время было тихо, затем чуткое ухо Александра уловило приближающиеся шаги.