Последний тайник - Гамбоа Фернандо

— Именно это я и пытаюсь вам доказать уже целых полчаса, — усмехнулся я и пристально посмотрел Медине прямо в глаза. — Однако вы никак не можете примириться с тем, что человек, не имеющий кабинета, на двери которого висит табличка с его фамилией, наглядно демонстрирует вам, что вы заблуждаетесь.

— Да ладно вам, хватит! — не выдержала Кассандра. — Вы все почти целое утро ведете себя, как какие-то остолопы! Вместо того чтобы выяснять, кто из вас более умный и великий, лучше бы сконцентрировались на возникшей перед нами проблеме. — Кассандра с негодующим видом посмотрела на меня, а затем на профессора Медину.

Мы с Луисом Мединой одновременно подняли вверх указательный палец, намереваясь сказать что-то резкое в ответ, однако Кассандра с ее ростом в каких-нибудь сто шестьдесят сантиметров уставилась на нас снизу вверх таким испепеляющим взглядом, что мы не решились произнести и слова.

Профессор Кастильо удивленно поднял брови, а затем злорадно улыбнулся, увидев, как маленькая женщина одним только взглядом усмирила двух задиристых петушков, намного превышающих ее и по росту, и по весу. Воспользовавшись воцарившейся тишиной, он попытался направить разговор в прежнее русло.

— Ну что ж, продолжим… — сказал Кастильо, делая вид, будто ничего не произошло. В следующей строке написано «arribà a las més humild vila», что означает «прибыл в самый убогий город». Вам это о чем-нибудь говорит?

Вся моя сила воображения в этот момент сосредоточилась в той части головного мозга, которая отвечает за отрицательные эмоции и агрессивное поведение. Покосившись на профессора Медину, я понял, что это происходит не только со мной.

— А может, — сказала Кассандра, стараясь говорить спокойно и взвешенно, — в этой строке имеется в виду один из городов, которые как раз и пересекает проведенная нами линия?

— Прекрасная мысль, дорогая моя, — отозвался профессор Кастильо. — Однако я уверен, что в этом случае нам придется перебрать добрый десяток населенных пунктов. Кроме того, перед нами возникнет и другая задача — выяснить, какой из них в четырнадцатом веке был самым убогим, но, при этом попытаться определить, какой вид убогости здесь имеется в виду — материальная, моральная или религиозная. — Пожав плечами, профессор добавил: — По правде говоря, мне кажется, что если автор этой головоломки хотел, чтобы ее можно было разгадать по прошествии нескольких столетий, то он сделал ее уж слишком сложной.

— А я думаю, — заявил я, и мои губы растянулись в язвительной усмешке, — что этот ребус вовсе не такой сложный, как возомнили наши досточтимые профессора.

Мне показалось, что я услышал, как хозяин кабинета тихонько хмыкнул, однако, не обращая на него никакого внимания, я продолжил:

— Я считаю, что последние строчки завещания и эта карта являются составными частями одной и той же головоломки, хотя их и разделяет целое столетие. Нам в руки попали ее составные части, и остается лишь додуматься, как правильно наложить их одна на другую.

— «Е sota la yum d’en petit Cresques», —прочитал вслух профессор Кастильо, — что означает «И под светом маленького Крескеса». И далее по тексту: «Сберег путь Быка… в черной Александрии».

— Все было бы намного понятнее, если бы наша линия проходила через Александрию, — сказал профессор Медина, все-таки сумевший взять себя в руки.

— Но она проходит очень далеко от этого города, — заметила Кассандра, качая головой.

— А может, намек на линию, проходящую с северо-запада на юго-восток, служит лишь для того, чтобы ввести в заблуждение таких, как мы, и пунктом назначения действительно является Александрия? — предположил я.

— Вряд ли, — возразил профессор Кастильо. — Откровенно говоря, мне не верится, что кто-то стал бы прибегать к различным ухищрениям, дабы скрыть пункт назначения, а затем — в последней строчке! — попросту назвал бы его. — Кроме того, — профессор слегка поморщился, — я сомневаюсь, что один из крупнейших мусульманских городов мог быть подходящим местом для монаха-францисканца, даже если бы тот в совершенстве говорил по-арабски.

— Тогда нам необходимо все-таки попробовать расшифровать вторую и третью строчки, — сказал я.

После этого я стал внимательно рассматривать карту, пытаясь найти на ней маленького Крескеса, однако не увидел никого, кроме нарисованных на ней монархов, слонов и верблюдов. На карте не было ни одного изображения, которое хоть чуть-чуть указывало бы на присутствие здесь средневекового картографа.