Любовь и Рим - Бекитт Лора

— Мы можем поговорить?

— Конечно. Сейчас я отпущу учеников на обед, а ты… посидишь со мной.

Гай удалился легким шагом и вскоре вернулся. Мимо прошло несколько хорошо одетых юношей. Они с любопытством посмотрели на Ливию.

Гай повел женщину в обход ограды, и они сели на плоский камень. Отсюда были видны группы белых домиков с садами, тянувшиеся вдоль извилистой улицы, и сложный узор зелени, образованный массой виноградников, оливковых деревьев и сосен.

Гай поставил на колени плетеную корзинку, в которой были сыр, испеченные на железных листах пирожки с творогом, какие любили готовить греческие женщины, и кисть винограда. Он предложил Ливий разделить с ним трапезу, но она отказалась: ей было неприятно сознавать, что эту еду собирала и готовила для Гая его жена.

— В твоей жизни что-нибудь изменилось? — спросила она.

— Как видишь, нет, — сказал Гай и протянул ей виноград.

— Ты по-прежнему женат?

— Да.

— У тебя есть дети?

— Нет.

Его улыбка показалась Ливий приклеенной, неживой.

— И ты доволен своей жизнью?

— Доволен ли я? — переспросил Гай. — Знаешь, в последние годы я вообще не слишком много думаю о жизни — чтобы не пропало желание жить. И я перестал замечать время, вспоминаю о нем лишь тогда, когда случайно встречаю своих повзрослевших учеников. Ты-то, наверное, живешь иначе. Расскажи о себе.

Гай взял Ливию за руку, и в то же самое время его взгляд особым образом задел ее душу.

— Что говорить? — с нарочитой небрежность произнесла она. — Моя жизнь — это моя семья. Луций избран в сенат, отец теперь живет с нами, Асконии уже тринадцать лет — она тоже приехала в Афины. Еще у меня есть сын, ему недавно исполнилось восемь.

Потом немного рассказала о событиях в Риме. Гай молча слушал, и Ливия не могла понять, интересует его это или нет. А после, собравшись с духом, изложила цель своего приезда. Когда она закончила, Гай сказал:

— Зная тебя, я мог предположить, что ты обратишься ко мне с необычной просьбой, но никак не думал, что ты станешь просить о невозможном. Ты хочешь, чтобы я, пусть формально, усыновил совершенно чужого для меня юношу, которого никогда не видел, дал ему свое имя…

— Ты его увидишь, — спокойно произнесла Ливия, — но сначала прочти вот это. — И протянула папирус.

Гай нехотя взял и принялся медленно читать. Ливия сидела, не шелохнувшись, и ждала. Было очень тепло, по лицу и рукам блуждали зеленоватые тени, и рядом находился мужчина, который некогда был так любим ею и который ей больше не принадлежал. Ливия старалась не думать о своих чувствах. Пусть все остается как есть: тени и солнце, тепло и ветер и по-прежнему красивые, только чуть более суровые черты лица Гая, и это серьезное выражение глаз и… О нет!

Он поднял голову, оторвавшись от текста, и посмотрел на нее. Ливия с трудом совладала с собой.

— Чем я могу помочь человеку, который пишет такие стихи?

— Ты думаешь, он талантлив, да? — подхватила Ливия.

— Тут не над чем задумываться: просто читаешь и чувствуешь — это прекрасно!

— Имя, Гай, повторяю, ему нужно имя. И еще — образование в такой школе. Он не будет бродячим философом и поэтом, он будет…

Она замолчала, умоляюще глядя на него.

— Почему ты решила обратиться ко мне, бедному ритору? Ты живешь в Риме, вращаешься в сенаторских кругах…

— Не иронизируй, Гай! Я обратилась к тебе потому, что ты — это ты. И еще… — Она замялась. — Мне кажется, если б ты имел сына, он был бы именно таким… как Карион. В нем есть какое-то неуловимое сходство с тобой… Не беспокойся, он не станет добиваться наследства!

— О чем ты говоришь! — с досадой промолвил Гай и надолго замолчал.

Женщина знала: он думает о чем угодно, но только не о том, что не имеет денег и почти никакого имущества.

— Приходи ко мне завтра, — сказала она, — я приглашаю тебя на обед. Вместе с твоей женой.

Гай покачал головой:

— Это невозможно. Клеоника сразу поймет, что между нами что-то было.

— Было? — медленно повторила Ливия.

— И есть, — добавил он, заметив ее взгляд. Женщина сделала паузу:

— Тогда приходи один.

— Хорошо, — согласился Гай и поднялся с места. Ливия тоже встала. Он положил руки ей на плечи, но женщина отстранилась и промолвила с неожиданным упрямством:

— Я должна сказать, Гай: я заранее решила, что не стану с тобой спать.