Князь Владимир - Никитин Юрий Александрович

В тот момент я мало что понял, хотя и запомнил все сказанное. Возможно, именно последняя фраза побудила меня выбрать для перехода мир, который сильно отстает в развитие от нашего. А нелюбовь к выстрелам побудила сделать выбор в пользу мира, где порох еще неизвестен.

Я много тогда назадавал вопросов. В основном глупых. Да и чем мог интересоваться мальчишка, который еще ничего не соображает и не понимает? Для которого это все удивительное приключение? Кто внутренне приготовился к тому, что над ним будут ставить какие-то медицинские опыты (об этом тайком рассказывал Валерка, ездят типа плохие люди, хватают беспризорников, а потом ставят над ними опыты), а оказалось, что тут предлагают удивительное приключение. Да еще с возможностью покинуть этот мир, в котором за последние полтора года я не видел ничего радостного. Уже в процессе обучения, получая знания и учась думать и принимать самостоятельные решения и, главное, отвечать за них, я сообразил, что все не так уж и радостно на самом деле. Что переход без возможности вернуться – это решение, которое можно принять только раз, и отказаться от него уже невозможно. Как в той шутке Петровича: фарш невозможно провернуть назад и мясо из котлет не восстановишь. Второй вариант тоже был понятен: либо в закрытую академию ФСБ, либо в какие-нибудь войска специального назначения… очень специального. Не то, что я имел что-то против, однако меня натаскивали именно на то, что мне придется действовать одному, не от кого не завися и ни на кого не рассчитывая. Отсюда и обучение делать операцию самому себе под местным наркозом, изучение тактики выживания в любых условиях, скалолазание, стрельба, рукопашный бой, фехтование, обучению руководить людьми, принимать решения и нести ответственность за них, а также многое и многое другое. После всего этого идти под общую структуру… ну ясно же, что не впишусь я туда – слишком самостоятелен и в поступках и в мышлении. Слишком независим. Возможно и встроюсь в группу, привыкну, но… А зачем? Родителей и сестру я потерял и воспоминания о них, особенно о маме и сестре, по-прежнему причиняют боль. Гвоздь умер, остальные неплохо устроились. Разве что…

Через год жизни на базе я попросил Александра Петровича узнать о дяде Игоре.

– Отомстить хочешь? – сразу спросил куратор. Мою историю он прекрасно знал.

Я задумался.

– Не знаю. – Честно ответил я. – Хотел бы просто посмотреть на него.

– Ладно, – вдруг согласился полковник. – Постараюсь узнать о нем что-либо. Но о мести забудь.

Через несколько дней он появился у меня в комнате, молча бросил на стол конверт и вышел. Я поспешно встал с кровати, зажег лампу и открыл – там было всего лишь две фотографии одного места, сделанные с разных ракурсов. Я опустился на стул, разложил фотографии на столе и долго не отрывал от них взгляда. Судя по надписи на могиле, которая и была на принесенных фотографиях, дядя Игорь пережил отца всего лишь на два года. Жалел ли я, что это сделал не я? Может быть… где-то далеко внутри. Мне часто снился сон, как я тихо открываю дверь его дома, поднимаюсь по лестнице (я неоднократно был в доме у дяди Игоря с отцом), вхожу в кабинет… дядя Игорь поднимается с дивана, на котором отдыхает, а подхожу к нему, достаю пистолет. Дядя Игорь испуганно смотрит на меня, пытается что-то сказать, а я стреляю… стреляю… стреляю… уже давно кончились патроны, а я продолжать жать на курок и просыпаюсь.

– Как он погиб? – поинтересовался я при встрече.

– Его застрелили в собственном доме. Убийца пришел, когда этот твой дядя Игорь спал на диване в кабинете на второй этаже. Похоже, ему удалось проникнуть в дом незаметно. Девять выстрелов почти в упор. Стрелял явно не профессионал – всадил весь боекомплект. Убитый, кстати, похоже, успел увидеть убийцу и разглядеть его.

Я испуганно вздрогнул: может сны материальны? Могут ли сны убивать? К счастью моего испуга Александр Петрович не заметил, а тот сон с тех пор мне больше не снился ни разу.

Много позже меня заинтересовал и другой вопрос, который до этого мне как-то не приходил в голову: а почему переход осуществляет только один человек? Ведь в незнакомом мире, если кто согласен на такой поход в один конец, всегда лучше быть с кем-то. С кем-то, кому можно доверять, с кем можно поговорить, да просто положиться. Даже вдвоем лучше в незнакомом месте, чем одному.

Александр Петрович, когда я задал этот вопрос, согласно кивнул.

– Конечно, лучше. Я раньше не стал говорить тебе об этом, ты и так мало что понимал в моих объяснениях. Но не получается отправить двоих. Почему, не знаю. И никто не знает. Есть масса теорий и версий, каждая из которых не лучше и не хуже других. Когда еще этого не знали, потеряли двоих добровольцев. Один прошел нормально, а второй на той стороне приземлился уже мертвым, о чем нам сообщил первый, вернув тело.

Понял я и еще одну проблему, о которой Александр Петрович умолчал при моей первой экскурсии по базе. Меня-то привели сюда когда мне еще и десяти не исполнилось, а потом очень основательно учили и тренировали. И учителя эти были далеко не обычные и очень не простые и методики их тоже были весьма специфическими, но очень и очень действенными. Ну какой, например, обычный учитель будет обучать меня вскрывать сейфы с помощью куска проволоки? Или использовать любой предмет в комнате в качестве оружия? Те же добровольцы-карлики вынужденно уходили без такой подготовки – на это просто не было времени. А значит, их шансы выжить в чужом мире были намного меньше моих. Найти же профессионала разведчика карлика, согласного на такое вот путешествие в один конец задача далеко не тривиальная. Ведь кто, обычно соглашается на такое? Неудачники, считающие весь мир виноватым в своих бедах, либо те, кто все здесь потерял и решивших начать с чистого листа, как например я. Отправлять же не добровольцев смысла нет – как из заставишь работать на той стороне? Нет, конечно, чему-то учили, но, во-первых, обучить нормально восемнадцатилетнего человека задача намного сложнее, чем обучение ребенка, а во-вторых срок на все был меньше года. Ну и чему за это время можно научить? Я-то мог себе представить чему, благо сам прошел всю эту школу. И придя к такому выводу, я никогда не задавал Александру Петровичу вопрос, почему он решил попросить меня участвовать в этом эксперименте. Просто у меня сейчас, после всех дрессировок было реально намного больше шансов выжить и устроиться в новом мире, чем у всех предыдущих добровольцев. Несмотря ни на что остальное.