Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 2 - Солженицын Александр Исаевич

– С Советом? – удивились, оживились все. – И что же?

– Хорошего – мало, – глухо, почти равнодушно ответил Гучков. – Но я считаю, что по министерству юстиции у нас положение ещё тревожней, чем по военному. Я не понимаю, как так: в Москву? на два дня? Неужели министр юстиции решил все дела? Так я должен докладывать за него? Извольте.

Он заложил ногу за ногу, уселся прочней, обвёл через пенсне нескольких министров, но задержался на Милюкове и так стал говорить, как будто ему одному, даже не министру-председателю:

– Совершена революция во имя свободы личности, но действительная свобода личности отнюдь не наступила. Печать не имеет свободной деятельности, ряд органов запрещён. Нет никаких гарантий неприкосновенности граждан. Если мы не имеем физической силы это осуществить, то мы должны по крайней мере обратиться с воззванием к населению – не допускать самих себя до произвольных арестов, выемок и обысков. Я получаю жалобы из многих мест,- да наверно и вы тоже? Мы должны всё же разослать местным властям циркуляр, что аресты не могут производиться без судебных полномочий, и законность задержания должна каждый раз проверяться прокурорским надзором. Господа, это всё функционировало при императорской власти – и как же это стало таким трудным после победы свободы?

Сняв подозрения с Милюкова, который, конечно, менее всех за это отвечал, – Гучков стал смотреть -… но на кого же тут смотреть?

Многие и глаза отвели.

– Я даже думаю, – сказал Гучков хрипло, – не воссоздать ли нам какой-то орган, заведующий общей безопасностью населения?

Ну, он не мог же иметь в виду – новую Охранку?! Но может быть… новую полицию?

– Губернаторов мы всех отменили, полицию мы всю распустили, охрану железных дорог сняли… А между тем, господа, – он всё-таки искал, чьи глаза его встретят, но уже ничьи не встречали, и никак не попадались лучезарные глаза князя Львова, – а между тем… ведь идёт война?

Он – спрашивал. Он – как будто не совсем уверен был, выстрелы сюда не доносились.

474

А утро понедельника принесло телеграммы все едино, без противоречий: отрёкся царь! отрёкся – несомненно! И он, и Михаил, вся династия, вся шайка – отреклась!!!

Реставрации – не будет!!!

И вопрос зажёгся теперь только: как? Путём – каким? Каким способом? Да побыстрей! Теперь и часа нельзя промедлить – скорей туда! Не опоздать! Захватить руль! Исправить, направить, скорей!

Сегодня Цивин у Ромберга. Хорошо. Но это ещё пока… зондировка, запросы, ответы… «Глухонемой швед» было кинуто три дня назад, тоже Ганецкому, несерьёзно. Серьёзней – фотография для паспорта (хорошо, что послал): может ли она сегодня быть уже у Скларца? Нет конечно. Послезавтра. А потом – рассматриваться в министерстве, в генштабе. Они должны бы и не ждать, должны бы сами догадаться и поторопиться – послать, предложить. Молчат. Дубины. Лестница бюрократическая.

Или – дорожатся, чтобы больше взять? Тогда – ничтожные политики. Вперёд, на большом участке пути – реальный союз, сепаратный мир. А там, а там… Прусские юнкерские мозги конечно не уследят за спиралями диалектики. Разве они видят дальше сегодняшних своих окопов? Что они знают о мировой пролетарской революции? Дальше, конечно, мы их переиграем, на то мы и умней. Но пока что им бы только сепаратный, да оттянуть прибалтийские губернии, Польшу, Украину, Кавказ, – так это мы и сами отдаём, давно говорим.

И Зифельд не идёт. И Моор не отзывается.

Но – Парвус? испытанный умница Парвус! – что же он? Израиль Лазаревич! Я сижу в этой Швейцарии, как в заткнутой бутылке! Вы же понимаете, вы-то знаете, как надо успевать на революцию! Почему не получаю предложений ехать? Делается ли что-нибудь?…

В комнате на Шпигельгассе – как в норе, солнца – никогда в окне не бывает.

Та-ак… Та-ак, одуматься некогда, что-то обязательно упускаешь. Что там делает в Петербурге Шляпников? Он неумелый. Тезисы к ним потекли, но это когда ещё… А вот что: надо сжато повторить телеграммой. Телеграмму в Стокгольм, партийная касса не разорится. Надя, кто пойдёт телеграмму сдаст: наша тактика – никакого доверия новому правительству! никакого сближения ни с какой партией! только – вооружение! вооружение!… Платком укутайся, бронхит!…

А вообще-то на всякий случай, если немцев не дождёмся, надо готовить путь и через Англию. Пусть, например, Карпинский готовит: берёт проездные бумаги на своё имя, а фотографию приложим мою. Мою, но в парике, а то по лысине узнают. Срочно ему писать! Срочно в Женеву! Кто отнесёт на почту? Ладно, сбегаю сам.