Гомер. Илиада - Барикко Алессандро

Ступайте к нему и скажите то, что я вам говорю, громко скажите, при всех, чтобы никто из ахейцев больше не дал себя обмануть. Я верю, что этот бесстыдный наглец никогда не посмеет смотреть мне в глаза. Я не приду на помощь ему ни советом, ни делом, пусть убирается прочь, раз его боги лишили рассудка. Я знать его не хочу и в дарах его не нуждаюсь. Если б он предлагал мне в десять, в двадцать раз больше сокровищ, если б отдал мне все, что имеет, если б столько принес мне, сколько песчинок в прибрежном песке, сердца мне все равно б не смягчил! Сначала пусть он изгладит обиду, что терзает мне душу. Его дочери я не возьму, даже если она красотой Афродите подобна, а искусством в работах не уступит Афине. Пусть найдет себе зятя другого, могучей меня, достойней его царской власти… Если боги позволят и я возвращусь к себе в дом, мой отец сам найдет мне невесту. Я хочу вернуться на родину и вместе с супругой наслаждаться в покое тем, что имею. Сколько бы сокровищ ни скрывали стены Трои, они не стоят жизни. Можно угнать быков и тучных овец, можно купить и коней, и золотые треноги, жизнь же себе не украдешь и не купишь. Моя мать мне открыла, что меня ждет: если останусь сражаться под Троей, возвращенья домой мне не будет, но слава моя не погибнет; если же в землю родную вернусь, обо мне позабудут, но я проживу много лет, прежде чем Смерть придет за мною неспешной походкой. И вам я советую: возвращайтесь домой, нам не увидеть падения Трои.

Теперь же вернитесь к себе и передайте ахейским вождям мой ответ. Скажите, пусть ищут иное средство, как спасти рать и суда, я не стану им помогать. Скажите: я непреклонен.

Так я сказал, и все, пораженные, долго молчали.

Я говорил, что среди них был Феникс, старый Феникс. Мой родитель Пелей послал его со мной к стенам Трои. Совсем юный, я был неискусен в войне и неопытен в советах… Отец послал Феникса с тем, чтобы он всему меня обучал. Феникс повиновался и стал мне вторым отцом. Теперь же был он заодно с Одиссеем и Аяксом. И прежде, чем он покинул меня, я предложил:

– Оставайся здесь, Феникс, проведи ночь в моем жилище.

Я сказал, что завтра он сможет отплыть вместе со мной. Я сказал, я не принуждаю его, но, если он пожелает, он сможет отплыть вместе со мной и вернуться в родные края.

– Благородный Пелид, если уж возвратиться решил ты, как же я, сын мой, останусь здесь без тебя? Я тебя нежно любил, я тебя воспитал. Ты ведь помнишь? Никогда с другим не хотел ты идти на пиры и дома не ел ничего, пока я не возьму тебя на колени, пищи тебе не разрежу и чашу с вином не подам! Ты был ребенком. Своевольным ребенком. Сколько раз ты заливал мне одежду вином! Много забот и трудов я с тобой перенес, но все было мне в радость, ведь я считал тебя сыном, коего мне самому судьба не дала. И сегодня лишь ты сможешь спасти меня от беды. Смири свое гордое сердце, Ахиллес. Не будь непреклонен. Уступают порой сами боги, многократно превосходящие смертных и величием и силой. Гнев их смягчают молитвы, обеты и жертвы, что приносят люди в раскаянии. Молитвы, смиренные дочери Зевса, хромы, косоглазы, морщинисты. Ходят они по пятам за согрешениями и нам помогают их искупить. Это дочери Зевса, принимать их должно с почтением, кто их отвергает, того карает Зевс-громовержец. Агамемнон просит тебя забыть обиду, уважь мольбы его. Не упорствуй. Выйди на защиту судов, кто будет спасать их, если они запылают?

Феникс.

Не должно тебе любить Агамемнона, да не станешь ты ненавистен мне – мне, которым любим ты. Не плачь тут в угодность сыну Атрея. Люби тех, кого люблю я, царствуй вместе со мной, разделяй со мной мои почести. Пусть другие вернутся к ахейцам и передадут мой ответ. Ты ж оставайся со мной, завтра решим, возвращаться домой или нет.

Тогда Аякс повернулся к Одиссею и сказал:

– Время идти, к желанной цели таким путем мы не придем. Дикая, беспредельная гордость царит в сердце Ахиллеса, ни во что он не ставит нашу дружбу. Мы должны как можно скорее передать ахейцам ответ, пусть он жесток и безумен.

Верно, Аякс. Возвратитесь назад и объявите Агамемнону, что я вступлю в битву не прежде, чем Гектор придет к моим кораблям, а не к вашим. Здесь, у стана моего, он, надеюсь, уймется.

Они ушли. Я представил себе, как ахейцы, собравшись в ночной темноте у костра, выслушивают, бледнея от ужаса, мой ответ. Я воображал, как они молча, по одному возвращались в свои шатры дожидаться розоватого света Зари и молить богов о сне.

Диомед, Одиссей

Диомед

Все мы спали, сраженные усталостью, подле наших кораблей. Бодрствовал лишь Агамемнон. Множество мыслей волновало его сердце. Озирая троянский стан, он удивлялся несчетным кострам, пылающим в нем. Он различал шум голосов, звуки свирелей и волынок – так близко подобрались враги к лагерю ахейцев.