Гордость и гордыня - Остин Джейн

— Помолвлена с мистером Коллинзом! Милая Шарлотта, не может быть!

Невозмутимость, которую мисс Лукас старалась сохранять, ведя свой рассказ, на миг сменилась смущением, когда она услышала столь прямой упрек. Впрочем, она ожидала чего-то подобного и тут же, взяв себя в руки, ответила спокойно:

— Почему ты так удивилась, милая Элиза? Ты полагаешь невозможным, что мистер Коллинз мог завоевать чье-то расположение лишь потому, что не имел счастья заслужить твое?

Однако Элизабет уже опомнилась и, сделав над собой большое усилие, смогла заверить подругу, что их будущее родство весьма ей приятно и что она желает ей всяческого счастья.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — ответила Шарлотта. — Ты должна быть удивлена, очень удивлена, ведь мистер Коллинз так недавно искал твоей руки. Но когда у тебя будет время подумать, надеюсь, ты не станешь порицать меня за то, что я сделала. Ты ведь знаешь, я не мечтательна. И никогда не была склонна к романтическим фантазиям. Я хочу лишь иметь свой дом, и, памятуя о характере мистера Коллинза, его связях и положении, я убеждена, что у меня не меньше надежд на счастье с ним, чем у большинства вступающих в брак.

Элизабет негромко ответила «несомненно», и после неловкого молчания они вернулись в гостиную. Шарлотта вскоре удалилась, а Элизабет оставалось только раздумывать над тем, что она услышала. Прошло много времени, прежде чем она более или менее примирилась с мыслью о столь нежданном браке. Странность того, что мистер Коллинз в пределах трех дней дважды предложил руку и сердце двум разным избранницам, была ничто в сравнении с тем, что второе его предложение было принято. Она всегда чувствовала, что взгляды Шарлотты на замужество отличались от ее собственных, но она не полагала возможным, что ее подруга, когда ей придется принять решение, поступится всеми лучшими чувствами ради житейских благ. Шарлотта — супруга мастера Коллинза! Какой удручающей была эта картина! И к грусти, что подруга унизила себя и пала в ее уважении, добавилась горестная уверенность, что в избранном ею жребии подруга эта не обретет хотя бы подобия счастья.

Глава 23

Элизабет сидела с матерью и сестрами, все еще обдумывая услышанное и не зная, вправе ли она рассказать об этом остальным, когда явился сэр Уильям собственной персоной, посланный дочерью сообщить соседям о ее помолвке. Осыпая их комплиментами и поздравляя себя с будущей родственной связью между их семьями, он изложил цель своего визита слушательницам, которые были не только поражены, но и отказывались поверить своим ушам. Миссис Беннет с упорством в ущерб хорошему тону утверждала, что он, несомненно, впал в заблуждение, а Лидия, всегда несдержанная, а часто и невежливая, громко воскликнула:

— Господи! Сэр Уильям, ну что вы такое говорите? Разве вы не знаете, что мистер Коллинз хочет жениться на Лиззи?

Только галантность придворного могла помочь без гнева снести такое обхождение; однако учтивость мистера Уильяма помогла ему вытерпеть все. И хотя он просил их поверить, что он сказал чистую правду, их невежливость он сносил с самой многотерпеливой любезностью.

Элизабет, чувствуя, что обязана выручить его из столь неприятного положения, вмешалась и подтвердила истину его слов, упомянув, что уже узнала эту новость от самой Шарлотты. A затем, пытаясь положить конец восклицаниям матери и сестер, принесла сэру Уильяму свои искреннейшие поздравления, к которым не замедлила присоединиться и Джейн, а также упомянула о счастье, которое, разумеется, воспоследует из этого брака, о прекрасных качествах мистера Коллинза и о столь удобной близости Хансфорда от Лондона.

Миссис Беннет, сказать правду, была слишком ошеломлена и до ухода сэра Уильяма почти не открывала рта; но едва он откланялся, как ее чувства вырвались наружу. Во-первых, она упорствовала в уверенности, что все это неправда; во-вторых, она не сомневалась, что мистера Коллинза поймали в ловушку; в-третьих, она уповала, что они никогда не будут счастливы вместе, и, в-четвертых, утверждала, что еще не известно, дойдет ли дело до свадьбы. Однако из всего этого ясно вытекали два вывода: во-первых, во всем виновата Элизабет, а во-вторых, все они обошлись с ней чудовищно, и до конца дня говорила она главным образом на эти две темы. Ничто не могло ни утешить ее, ни умиротворить. И ее досада не угасла вместе со светом дня. Прошла неделя, прежде чем она перестала бранить Элизабет, едва ее увидев; миновал месяц, прежде чем она перестала говорить колкости сэру Уильяму и леди Лукас; и пронеслось много месяцев, прежде чем она смогла простить их дочь.