Гордость и гордыня - Остин Джейн

A потому в гостинице перед тем, как лечь спать, она спросила у горничной, правда ли, что Пемберли очень красив, и как фамилия владельца, и (не без страха) приехала ли семья провести там лето? В ответ на последний вопрос она с радостью услышала «нет» и, перестав тревожиться, почувствовала большое любопытство своими глазами увидеть не только парк, но и дом. Поэтому утром, когда речь вновь зашла о Пемберли и у нее опять спросили ее мнение, она была готова и с достаточным равнодушием сказала, что ничего против не имеет.

И они отправились в Пемберли.

Глава 43

Элизабет в некотором смятении ожидала, когда впереди появится Пемберлийский парк, и, когда они свернули в ворота, ее охватил трепет.

Парк был весьма обширен и очаровывал разнообразием пейзажей. Они въехали в него из низины, и некоторое время дорога вела через чудесный лес. Элизабет была слишком взволнована, чтобы поддерживать разговор, но она с восхищением замечала каждый прекрасный вид или красивую перспективу. Мало-помалу они проехали вверх по склону около полумили и оказались на вершине довольно высокого холма, где лес кончился, и взгляд сразу остановился на Пемберли-Хаусе по ту сторону долины, куда дорога спускалась довольно круто. Величественное каменное здание стояло на возвышенности, позади него тянулась гряда высоких лесистых холмов, а со стороны фасада струила воды речка, разливаясь все шире без каких-либо искусственных ухищрений. Ее берега не были ни спрямлены, ни приукрашены. Элизабет пришла в восторг. Ей еще не приходилось видеть места, которое природа наделила бы такой первозданной красотой, причем красоту эту нигде не испортил дурной вкус. Они все трое не скупились на искренние похвалы, и в эту минуту она почувствовала, что значило бы стать хозяйкой Пемберли!

Экипаж спустился с холма, проехал по мосту и подкатил к подъезду. Увидев дом вблизи, Элизабет вновь испугалась мысли о встрече с его владельцем. Что, если горничная в гостинице ошиблась? Когда они сказали, что хотели бы осмотреть парадные апартаменты, их пригласили в переднюю, и Элизабет, пока они ждали экономку, имела время подивиться тому, что оказалась там.

Появилась экономка, почтенного вида пожилая женщина, гораздо менее чванная и гораздо более обходительная, чем ожидала Элизабет. Они последовали за ней в столовую, обширную комнату гармоничных пропорций и великолепно обставленную. Элизабет, окинув ее взглядом, отошла к окну, чтобы полюбоваться видом из него. Холм, с которого они недавно спустились, выглядел в отдалении еще более крутым и замечательно красивым. Но все вокруг тоже ласкало взгляд, и она с восхищением смотрела на речку, на купы деревьев по берегам и на теряющиеся вдали изгибы долины. Их вели из комнаты в комнату, и из каждой эти красоты выглядели по-иному и открывались все новые. Комнаты были прекрасными, с высокими потолками и с мебелью, соответствовавшей богатству владельца. Однако Элизабет заметила отсутствие пышности, бесполезной роскоши и отдала должное его вкусу. Тут было меньше великолепия, чем в Розингсе, зато больше истинного изящества.

«И я могла бы стать хозяйкой всего этого! — думала она. — Все эти комнаты могли стать мне привычно знакомыми! Вместо того чтобы осматривать их, как посторонняя, я могла бы радоваться им, как моим собственным, и принимать в них дядю и тетушку как дорогих гостей! Но нет, — спохватилась она, — этого никогда не случилось бы. Дядю и тетушку я никогда бы здесь не увидела. Мне было бы запрещено приглашать их». Это была счастливая мысль — она избавила ее от чувства, похожего на сожаление.

Элизабет очень хотелось узнать у экономки, правда ли, что ее хозяин в отъезде, но у нее не хватило смелости. Наконец об этом осведомился ее дядя, и она испуганно отвернулась. Миссис Рейнольдс ответила, что да, но добавила:

— Однако мы ожидаем его завтра с большим числом гостей.

И Элизабет возрадовалась, что они не задержались в пути на лишний день.

Тут тетушка подозвала ее взглянуть на картину. Она подошла и увидела на каминной полке среди других миниатюр портрет мистера Уикхема. Тетушка с улыбкой спросила, как ей нравится эта миниатюра. Экономка подошла к ним и объяснила, что это портрет молодого джентльмена, сына управляющего ее покойного хозяина, который дал ему образование, оплачивая все расходы из своего кармана.

— Теперь он стал военным, — сказала она, — но, боюсь, из него не вышло ничего путного.