Книжный вор - Зузак Маркус

Повезло, что я там оказался.

Хотя кого я хочу одурачить? В большинстве мест я хотя бы раз да побывал, а в 1943-м я был чуть ли не везде.

ЭПИЛОГ

ПОСЛЕДНЯЯ КРАСКА

с участием:

смерти и лизель — нескольких деревянных слезинок — макса — и посредника

СМЕРТЬ И ЛИЗЕЛЬ

После всего этого прошло много лет, но у меня до сих пор полно работы. Могу точно сказать вам, мир — это фабрика. Солнце размешивает ее, люди ею управляют. А я остаюсь. Я уношу их прочь.

Что же до остатка этой истории, я не собираюсь ходить вокруг да около — я устал, ужасно устал, и я вам все расскажу, как могу, напрямую.

* * * ПОСЛЕДНИЙ ФАКТ * * *

Должен сказать вам, что книжная воришка умерла только вчера.

Лизель Мемингер дожила до весьма преклонных лет вдали от Молькинга и погибшей Химмель-штрассе.

Она умерла в пригороде Сиднея. Номер дома был сорок пять — тот же, что у Фидлеров в убежище, — и небо было наилучшего предвечернего синего цвета. Как и душа ее Папы, ее душа села мне навстречу.

В последних своих видениях она смотрела на троих своих детей, на внуков, мужа и еще длинный список жизней, сплетенных с ее собственной. Среди них, зажженные, как лампады, были Ганс и Роза Хуберманы, ее брат и мальчик, чьи волосы навсегда остались цвета лимонов.

* * *

Но там было еще несколько картин.

Идемте со мной, я расскажу вам историю.

Я вам кое-что покажу.

ДЕРЕВО ПОД ВЕЧЕР

Когда Химмель-штрассе расчистили, Лизель Мемингер некуда было идти. «Девочку с аккордеоном», как ее назвали, отвели в полицию, где никак не могли придумать, что с ней делать.

Она сидела на очень жестком стуле. Сквозь дыру в футляре на нее смотрел аккордеон.

Три часа прошло в полицейском участке, пока там не появились бургомистр и женщина с пушистыми волосами.

— Все говорят, что у вас тут девочка, — сказала дама, — которая выжила на Химмель-штрассе.

Полицейский ткнул пальцем.

Ильза Герман предложила донести инструмент, но Лизель крепко сжимала ручку футляра, спускаясь с крыльца полиции. В нескольких кварталах дальше по Мюнхен-штрассе четкая линия отделяла разбомбленных от удачливых.

Бургомистр вел машину.

Ильза сидела с девочкой сзади.

Девочка дала ей взять себя за руку, которую положила на футляр аккордеона, сидевшего между ними.

Ничего не говорить было бы легко, но у Лизель случилась ровно обратная реакция на опустошение. Сидя в великолепной ничьей комнате бургомистерского дома, она говорила и говорила — сама с собой — до глубокой ночи. Почти не ела. Единственное, чего она не делала совсем, — не мылась.

Четыре дня она носила останки Химмель-штрассе по коврам и половицам дома № 8 по Гранде-штрассе. Она много спала и не видела снов, и почти всякий раз ей было жаль просыпаться. Когда она спала, все исчезало.

Ко дню похорон она так и не помылась, и Ильза Герман вежливо спросила, не хочет ли она это сделать. До того она лишь показала ей ванную и дала полотенце.

Люди, пришедшие на похороны Ганса и Розы Хуберманов, судачили о девочке, одетой в опрятное платье и слой уличной грязи Химмель-штрассе. Еще пронесся слух, что в тот же день позже она в одежде зашла в реку Ампер и сказала что-то очень странное.

Про поцелуй.

И про какую-то свинюху.

Сколько раз ей придется говорить «прощай»?

После этого были дни и месяцы и много войны. В моменты самого тяжкого горя она вспоминала свои книги — особенно те, что были сделаны для нее, и ту, которая спасла ей жизнь. Однажды утром, заново потрясенная, она даже отправилась на Химмель-штрассе поискать их, но там ничего не осталось. От того, что случилось, нельзя оправиться. Это займет десятки лет; это займет долгую жизнь.

По семье Штайнеров было две службы. Первая — сразу на похоронах. Вторая — когда домой добрался Алекс Штайнер, получивший после бомбежки отпуск.

Когда известие нашло его, Алекса будто обстругали.

— Христос распятый, — говорил он, — если бы я только отдал Руди в ту школу.

Спасаешь кого-то.

И губишь его.

Откуда ему было знать?

Единственное он знал точно: он все бы сделал, лишь бы оказаться в ту ночь на Химмель-штрассе, чтобы выжил не он, а Руди.

Он сказал это Лизель на крыльце дома № 8 по Гранде-штрассе, куда помчался, узнав, что она спаслась.