Книжный вор - Зузак Маркус

* * *

Так вышло, что обещанный следующий визит в комнату тьмы состоялся не через несколько дней; состоялся он через полторы недели. Следующий раз — еще через неделю, потом еще, пока Макс не потерял счет движению дней и часов. Его еще раз перевезли — в другую кладовку, где стало побольше света, побольше визитов и побольше еды. А время между тем кончалось.

— Я скоро уезжаю, — сказал ему друг Вальтер Куглер. — Знаешь же, как оно сейчас — в армию.

— Прости меня, Вальтер.

Вальтер Куглер, Максов друг детства, положил руку еврею на плечо.

— Все могло быть хуже. — Он посмотрел в еврейские глаза друга. — Я мог быть тобой.

То была их последняя встреча. Последняя передача оставлена в углу, и на сей раз в ней лежал билет. Вальтер открыл «Майн кампф» и сунул его, рядом с картой, которую когда-то принес вместе с книгой.

— Тринадцатая страница, — улыбнулся он. — На удачу, ага?

— На удачу. — И двое обнялись.

Когда дверь закрылась, Макс открыл книгу и рассмотрел билет. Штутгарт — Мюнхен — Пазинг. Отправление через два дня, ночью, как раз чтоб успеть к последней пересадке. Дальше он пойдет пешком. Карту он уже держал в голове, сложенную вчетверо. Ключ все так же подклеен изнутри к обложке.

Макс посидел еще полчаса, потом шагнул к пакету и заглянул в него. Кроме еды внутри были кое-какие вещи.

* * * ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ СОДЕРЖИМОЕ ДАРА ВАЛЬТЕРА КУГЛЕРА * * *

Одна маленькая бритва.

Ложка — самая похожая на зеркало вещь.

Крем для бритья.

Ножницы.

Когда Макс уходил, кладовка была пуста, если не считать кое-чего на полу.

— Прощай, — шепнул он.

Последним, что там видел Макс, был холмик волос, непринужденно расположившийся под стеной.

Прощай.

С чисто выбритым лицом и криво постриженными, но аккуратно причесанными волосами, он вышел на улицу другим человеком. Фактически он вышел немцем. Минуточку — он и был немцем. Или, точнее, когда-то был.

В желудке у него плескалась электризующая смесь сытости и тошноты.

Он зашагал к станции.

Показал билет и удостоверение личности, и вот теперь сидел в тесной коробочке купе, прямо в луче прожектора опасности.

— Документы.

Именно это он боялся услышать.

И без того было ужасно, когда его остановили на перроне. Он знал, что второго раза не выдержит.

Дрожащие руки.

Запах — нет, смрад — вины.

Нет, он не вынесет новой проверки.

К счастью, проверка явилась рано и спросила только билет, так что теперь осталось только это окно с городками, роение огней да женщина, храпящая у стены купе напротив.

Большую часть пути он пробирался через книгу, стараясь не поднимать глаз.

Слова расползались по его языку.

Странно: переворачивая страницы и прочитывая главу за главой, он успел распробовать только два слова.

Mein Kampf. Моя борьба…

Заглавие — снова и снова, а поезд стучал от одного немецкого городка к другому.

Mein Kampf.

Подумать только — вот в чем спасение.

ЛОВКАЧИ

Вы можете не согласиться, что Лизель Мемингер было легко. Но ей было легко в сравнении с Максом Ванденбургом. Конечно, у нее, можно сказать, на руках умер брат. Ее оставила мать.

Но все лучше, чем быть евреем.

За время до появления Макса, Роза лишилась еще одного постирочного клиента, на сей раз — Вайнгартнеров. На кухне случился обязательный Schimpferei,^[8] и Лизель успокаивала себя тем, что остаются еще двое, а главное, один из них — бургомистр, его жена, книги.

Что же до других занятий Лизель, то они с Руди Штайнером по-прежнему опустошали окрестности. Я бы сказал даже, что они оттачивали свои преступные ухватки.

Они побывали еще в нескольких экспедициях с Артуром Бергом и его друзьями, стремясь доказать, что чего-то стоят, и расширить собственный воровской репертуар. На одном огороде они крали картошку, на другом — лук. Но своей главной победы они добились сами.

Как мы уже увидели, одной из выгод в прогулках по городу была вероятность найти что-нибудь на земле. Другая выгода состояла в наблюдении за горожанами, и что важно — за одними и теми же горожанами, из недели в неделю совершающими одни и те же действия.

Одним из таких персонажей был мальчик из их школы, Отто Штурм. Каждую пятницу на своем велосипеде он ездил в церковь — возил продукты для клира.