Записки prostitutki Ket - Безымянная Екатерина

Скрудж

Если честно, меня ему подарили.

Сам бы он, конечно же, ни в жизнь бы на такие траты не решился.

Ну как подарили… По правде говоря, проспорили.

Позвонил мне мой давний поклонник, мужик хороший и приятный. Я уж думала, что сам придет, ан нет.

Рассказал, что поспорил с приятелем, на девочку. В чем суть спора — не столь важно, но только уговор: кто проспорит, тот другому даму и оплачивает. Ну и проспорил мой поклонник.

«Съезди, мол, Катенька, на ночь. Если свободна — в восемь за тобой заедут, а я уж до вечера забегу, оплачу».

Работе Катька всегда рада. Собралась, приоделась, всем, чертовка, хороша.

В полдевятого звонок, мол, выходите, дама, ждем.

У парадного стояла машина. И я села. Мужчин в машине было двое.

Подвоха я не ждала (поклонник мой плохого не подгонит), а потому не напрягалась. Подвоха, собственно, и не было.

Мужчина помоложе, тот, что за рулем, — водитель (потом узнала — личный). Справа от него сидел классический такой пузанчик.

Пузанчик повернулся, довольно хмыкнул и сказал:

— Илларион.

— Какое красивое имя, — покривила душой я.

Пузанчик засмеялся:

— Для тебя можно просто Ларик.

И уже не мне — водителю:

— Ну, Валера, че стоим? Поехали. Через магазин давай.

Ехали недолго, трепались ни о чем, я заученно смеялась, пузанчик был доволен. То ли мной, а то ли собственным, довольно странноватым, остроумием.

И мы остановились у «Пятерочки».

— Красавица, пьешь? Что-то взять? — спросил он у меня.

И как-то странно, как будто опасаясь, что я пойду с ним, уточнил:

— Ты посиди, я сам схожу.

— Милый, возьми шампанского, — игриво протянула я, — или виски. Хорошо?

И он ушел. Мы с водителем сидели и молчали. Прошло буквально минут пять. Ларик вышел с хиленьким пакетом, на ходу засовывая деньги в кошелек, открыл дверцу, наклонился, почти сел и…

В машину посыпались монетки.

— Валера, сделай свет, — скомандовал Илларион, вылез и начал осматривать пол.

Две нашлось сразу. Третья, видимо, ушла в страну потерянных вещей.

— Иди-ка сюда, посвети зажигалкой, — снова позвал он несчастного Валеру, и тот обреченно обошел машину.

Ларик искал, Валера светил, монетка все не находилась.

Я сидела сзади и тихо фигела. На монетку — такую облаву!

— Та что ж такое, — бормотал пузанчик, — куда она укатилась? А ну, ты можешь отодвинуть мне сиденье? Наверное, она там где-то.

Это надо было видеть. Ларик стал коленом на порожек, скрючился-скорячился и полез шарить по полу ладошкой. Объемная попа торчала из двери наружу. Валера делал вид, что он не с нами, и, судя по лицу, молился, чтобы не заставили снимать сиденья…

У монетки не осталось шансов, она была с довольным хмыком выловлена, обтерта и отправлена обратно в кошелек. Водитель поправил сиденье, пузанчик почти сел и…

— А, сигареты забыл, сейчас приду…

И вылез из машины.

— Видала? — спросил Валера, когда Ларик скрылся за дверями. — Он же тебя тоже не сам покупал? А то б точно облез…

— Жмот? — одним словом поинтересовалась я.

— Не то слово. Чего, думаешь, он тебя в магазин не взял? Боится, чтоб, не дай бог, не развела на лишний рубль! — угрюмо съязвил Валера. — Сил никаких нет.

И оживившись:

— Ну ничего, последнюю неделю у него дорабатываю, уже и нашел куда свалить…

Пузанчик вышел, сел, и мы поехали.

Дом был огромный и красивый, но какой-то уж совсем пустой. С улицы было понятно: на многих окнах даже не было штор.

Собственно, действительно обжитым был только большой зал-студия на первом этаже. Везде в беспорядке валялись вещи. На столе стояли бутылка «Блю Лейбла» и один стакан.

— Ну, ты пока в душ сходи, — сказал мне Ларик и спешно начал ныкать бутылку в бар. И я сообразила: дорогого нам сегодня не обломится.

Как близко это было к истине, я окончательно поняла, когда вышла из душа. На столе больше не было вискаря, зато гордо возвышалась одинокая бутылка отчаянно дешевого пойла — «Советского шампанского». Пейзаж дополняла разломанная на кусочки такая же мегадешевая побелевшая шоколадка, и на тарелочке — аккуратная, явно магазинная, нарезка колбасы. Кусочков шесть.

Видимо, я не всегда умею скрывать эмоции, и на моем лице явно прочиталось удивление. Огромный дом, дорогущая мебель и личный водитель никак не вязались с «Советским» и обветренной колбаской.

— Ой, ты знаешь, — уловив мой взгляд, почему-то занервничал Ларик и понес ахинею, — я думал сначала взять чего-то другого, но тот отдел с более дорогими напитками был закрыт, и я решил не ждать продавца… Я так торопился к тебе, моя дееевочка…

И он протянул ко мне лапки.

Раньше ляжешь — раньше выйдешь.

В принципе, напряжным он не был. Чуть подергался, пискнул, затих и откатился. Полежали, помолчали.

— Налить тебе? — вдруг спросил Ларик.

Я ненавижу «Советское», но другого мне не предлагалось, а выпить почему-то захотелось.

И он разлил пойло по бокалам. Я отхлебнула, он отхлебнул… поморщился, шлепнул меня по попе и сказал:

— Ну, давай быстренько в душ, а я после тебя.

— Угу, — буркнула я и поплелась.

В этот раз в душе я была недолго. Похоже, меньше, чем он рассчитывал. Потому что когда я, видимо, внезапно для него объявилась в дверях комнаты, то застала картину: одной рукой Ларик спешно тулил бутылку вискаря в бар, а другой — молниеносно пихал туда же стакан. Судя по выпученным глазкам и дернувшемуся кадыку — он только успел промочить горло. Без меня, разумеется.

Я сделала вид, что не заметила. Мне почему-то стало весело.

На этом веселье прошел второй раунд.

«Советское» тихо томилось на столе, колбаска скучала без нас.

— Мне остаться или уехать? — аккуратненько спросила я после второго раза, когда стало ясно, что Ларик точно бы уже всхрапнул. — Я могу вызвать такси.

— Ну нееет, — обиженно протянул он, — тебя ж до утра оплатили, вот и оставайся. А такси не надо. Утром тебя Валера отвезет, пусть работает.

Видимо, сама мысль, что а вдруг я попрошу на такси, доставила ему душевных терзаний. Хотя я б его не попросила.

Ну, а потом мы легли, он положил мою руку себе на стручок и моментально заснул.

В десять меня забирал водитель.

Ларик был вял, безучастен и явно доволен минетом, который сам же и стребовал с утра. Ну а что — уплочено ж.

Мы мило попрощались (с явным обоюдным облегчением), и я села в машину.

— Замучил? — подмигнул Валера, когда мы отъехали.

— Да нет, — начала было я, но вдруг не выдержала, — слушай, но он же пипец какой жмот! Он тебе хоть нормально платит?

И рассказала про «Советское», колбаску и вискарик.

Отсмеявшись, Валера протянул мне зажигалку и сказал:

— Дааа, он такой. Я свою зарплату, веришь, каждый раз по две недели выбиваю, все ноет, что денег нет. Он и за продуктами сам всегда ездит — боится, чтоб нигде не натянули на копеечку… А себя как любит! Себе — все самое лучшее, но чтоб кому-то… Вон, домище какой отгрохал — и что? Кому это все?

Так это еще что! Он как-то жениться решил, на «Мамбе» девок искал, ну а девки что — ведутся… Он как-то, помню, встречу одной назначил, надухарился, оделся, едем, я ему говорю:

— Илларион Палыч, может, девушке цветов купить надо? Все-таки свидание.

Он мне: «Ты думаешь? Так не пройдет? А хотя ладно… Останови у цветочного, куплю чего-то…»

Я аж обалдел. К цветочному подъехали, он пошел, стою, жду.

Ну, думаю, сейчас будет событие века — Ларик на розы расщедрится.

Долго его не было, я уж подумал, у него там коллапс случился, что деньги отдавать придется…

Выходит такой, а в руке — гвоздичка. Одна. В целлофанчике. Они ж недорогие…

Пришел, туфли снял, деньги дает и ржет!

Я смотрю — мамадарагая — ну точно под травушкой.

— Оооо, — говорю, — милый, а ты весеелый!

— Ну да, — говорит, — я несу радость…

И улыбается в 32 зуба.

Пошел в ванную. Долго там плескался, приторчал, наверное, с водичкой тепленькой. А я сижу и думаю, что с ним делать.

Короче, ответ сам собой пришел.

Вышел, полотенце снял, постоял, поболтал. Стою, улыбаюсь с него.

Спросил меня, есть ли что пожрать. Нормальный ход — пожрать ко мне пришел.

Ну, конечно, я ему подоставала из холодильника. Ну, а что с ним делать?

Сел на кухне, топчет.

— А кино какое-то есть? — спрашивает.

А я ему говорю, мол, какое кино, у тебя время вообще-то идет, деньги ты дал уже, а я их как бы не возвращаю.

Он мне: «На фиг деньги, давай кино».

Поставила ему «Приключения Шурика». Первое, что в голову пришло. Сел, втыкнул.

Потом достает бумажку свернутую.

— Будешь?

Ну я что… Ну, буду. Давно уже не баловалась.