Записки prostitutki Ket - Безымянная Екатерина

Короче, мы с ним в хлам! Я уже и про то время забыла. Он еще в магазин пошел, еды накупил, ну реально, пооставалось столько, что я еще неделю ела.

Это при том, что мы с ним и так вдвоем сразу неплохо умяли.

Про жизнь поговорили. А под этим делом про жизнь прикольно разговаривать. Я так поняла, денег там — немерено. Только чем занимается — так и не узнала.

А ко мне расслабляться пришел. Ему этот секс и не важен. Ему компанию подавай.

В общем, был он у меня больше пяти часов. Даже не обнялись. Вообще ничего не было.

Реально — такой веселый парень!

В общем, бывают дни хорошие, спасибо ему большое человеческое.

Отдохнула классно.

Только есть потом долго не хотела.

Он мне нравится, вот честно, чисто интуитивно.

Он такой весь, на вид зол и брутален, и, помнится мне, когда он первый раз появился у меня в десять вечера, сказал басом: «Добрый вечер, это я сюда попал», и занял собой все пространство коридора, я, признаюсь честно, испугалась. Ибо вид у него был настолько огромен, внушителен и грозен, что одним только этим видом, ей-богу, можно пугать.

И я мысленно мгновенно написала завещание.

Хотя завещать мне, в общем-то, особо нечего.

А дальше он сам прошел на кухню, осмотрелся, спросил, есть ли кофе.

И вот тут-то начали происходить чудеса — ибо люди внутри часто совсем не такие, какими хотят казаться снаружи.

Каким-то чувством я вдруг поняла, что ничего страшного не случится.

Так бывает — когда вдруг ловишь волну человека, а дальше уже совсем не сложно. Его волна оказалась совсем не страшной.

А присущие ему грозность и внушительность — просто внешними манерами.

Про себя я называю его Шофер. Очень неудобно, он представлялся, но я совсем не запомнила имени, а больше оно в разговоре нигде и не промелькнуло. Даже когда он стал ходить ко мне постоянно. Он и по телефону-то представляется: «Привет, это твой постоянный клиент…»

Так и обращаюсь к нему — милый. Очень универсально, очень.

Он рассказывал, что был женат три раза.

Первая жена ушла от него еще в глубокой его молодости; к мужчине на 30 лет (!) старше себя. Новый муж прожил после того еще года два и тихо умер, оставив ей ребенка.

Она замуж после того не вышла, снова они все равно не сошлись, но Шофер говорит, что как-то так случилось, что следующие 18 лет, пока сын ее мужа не вырос, он, чисто по-человечески, первой жене помогал. И сейчас у них нечто вроде совсем родственных отношений. Ну, так бывает.

От второй жены он ушел сам. История банальна до ужаса — когда он уже крепко стоял на ногах, добрые люди подсказали, что женушка крутит любовь с его партнером. Собственно, вскоре он получил возможность убедиться в этом сам, застав парочку просто в процессе.

От второго брака был ребенок. Шофер в итоге оставил жене квартиру и довольно приличные добровольные алименты. После развода он видел ее и ребенка всего несколько раз. Сначала она не давала, а потом, он сам говорит, перегорело.

Возможно, правду говорят, что мужчина любит своих детей ровно до тех пор, пока любит их мать.

С третьей тоже была не судьба. Через полгода милая девочка, намного младше него, влюбилась в вернувшегося из армии одноклассника своего брата и, недолго думая, свинтила к нему. Впрочем, девка оказалась молодцом. Уж не знаю, как это у нее так вышло и какую жалость к себе она умудрилась вызвать, но только Шофер еще несколько лет после их разрыва, как ни парадоксально, но помогал той молодой семье, в которой, кстати, появился ребенок. Пока молодой муж сам не встал на ноги.

Он рассказывает это так просто, как будто ничего особенного в этом нет. Меня это, признаться, немало удивляет.

Он шутит иногда: «Вот так, Катюха, я всю жизнь на вас, на баб, работаю».

Я улыбаюсь и говорю, что, наверное, он отрабатывает старые кармические долги.

Он сейчас одинок. Снова жениться уже и не хочет. Да и возраст.

А, кстати, почему Шофер-то?

Ну, так это у него милая привычка есть.

Каждый раз, когда дело доходит до тела, он сгребает меня в охапку своими лапищами, без всяких сантиментов кладет на спину, натягивает презерватив и делает так: подносит ладонь ко рту, основательно мочит ее, потом ладонью — меня, и говорит:

— Пааеххали!

И мы едем.

Чего уж там.

Но в глубине души я все-таки, наверное, понимаю, почему от него всегда уходили жены.

Яна живет недалеко от меня и мается от скуки и безделья в специально снятой для нее очень небольшой, но приличненькой квартирке.

Квартирку и Яну содержит очередной ее очень женатый и богатый толстопуз, которого Яна за глаза называет Пупсиком.

К толстопузу Яна перешла буквально по наследству. Ибо сначала ее вместе с квартирой пользовал толстопузовский друг, потом у друга случились некоторые проблемы с бизнесом, но девочку он все равно пристроил, отрекомендовав ее Пупсику.

Вместе с квартирой.

Пупсик страдает одышкою и иногда импотенцией, наведывается к ней редко, ненадолго и больше на поговорить. Яна в роли содержанки ему нужна скорее по статусу, ибо, похоже, он искренне уверен, что мужчины его круга просто обязаны иметь любовниц.

У Пупсика есть жуткий недостаток. Он не очень-то и щедр. Ну, то есть квартиру и поесть он Яне обеспечивает, а вот на тряпочки ей явно не хватает. А тряпочки она страсть как любит.

Поэтому Яна, в отсутствие Пупсика, крутится как может.

Нет, она не работает, как я, но никогда не против подработать.

У Пупсика есть один неоспоримый плюс. Плюс этот заключается в том, что он совершенно не имеет иллюзий и, как считает Яна, очень даже догадывается, откуда у нее появляются хорошенькие тряпочки, на которые его пупсиковских денежек явно не хватило бы.

Почему-то мне кажется, что это обстоятельство он воспринимает даже с некоторым облегчением.

Впрочем, отвлеклась.

Я звоню Яне, если кто-то хочет лесби. Или пара на пару, что случается нередко.

Она хорошенькая, везде ухоженная и вообще кругом приятная.

Позвонил мне один дядя. Кстати, звонил он мне с неделю, через день — интересовался, спрашивал подружку, обещал, что скоро будет, и я уж думала, что этот — очередной «поговорить».

И надо же — доехал.

И попросил — с подружкой. Оплата за двоих, плюс лесбос. Ну не даром же, в самом деле, кино ему крутить.

Слегка поторговался и выторговал аж пятьсот рублей. Оптовым — скидки.

Яна приехала за десять минут до него. Дядя нарисовался сразу после. Живьем мы ему понравились.

Дядя осматривал нас масляными глазками, щедро расточал сальности, долго интересовался, в самом ли деле мы друг друга любим, просил поцеловаться, мы вдохновенно врали и так же вдохновенно целовались, и он сказал, что как только он выйдет из ванной — чтобы мы были уже готовы — ну, то есть раздеты и фигурно уложены, ага.

— Вот идиоты, а! — шепотом сказала Яна, когда он пошел в ванную.

— Ну что, девочки, начнем? — сказал он, выйдя из душа в сильно выпирающем в причинном месте полотенце. — Только давайте вы мне покажете, как вы друг друга любите. Давайте 69.

И уселся в мое кресло.

Мы показали. Ну как показали…

Длинные волосы Яны — прекрасная вещь.

Он вдохновенно дрочил, Яна не менее вдохновенно лизала мою ногу где-то рядом с тем местом, которое, по его представлению, она должна была лизать.

Я была снизу и где-то далеко от его глаз, и мне вообще можно было не париться. Париться нужно было Яне — она боится щекотки, особенно на внутренней стороне бедра.

— Мне кажется, девочки, вы мухлюете… — задумчиво сказал дядя через пару минут, хотя мы весьма актерски постанывали в унисон.

— А давайте — ты ляжешь (он показал на Яну) сюда, и ножки на пол, а ты вот тут будешь. Я хочу все видеть.

Режиссер, блин, ну!

А дальше я изобразила все как надо, дядя остервенело боролся за оргазм, подстанывал с Яной дуэтом и руководил процессом.

— Милый, может, ты присоединишься? — в конце концов игриво закинула удочку Яна.

И он таки присоединился.

Режиссировал, опять же, сам. Яна устроилась на нем верхом, мне же определилось место тоже сверху, но выше, на его лице (блин, что ж они не бреются?)

Кончил он быстро, весь как-то моментально сдулся, потерял к нам интерес и начал собираться. Хотя вполне мог бы остаться на второй заход. Время позволяло.

А дальше…

А дальше у нас вышел легонький скандальчик. Дядя хотел часть денег назад. Логика была проста, как три копейки.

Ну то есть, за лесбос, мол, оставьте себе все, но пользовал-то только Яну, следовательно, за меня ему надобно вернуть.

Ну, я, значит, так просто, удовольствие получила — он же ж, мол, тоже постарался.

— Ага, щас! — сказали мы с Яной почти что хором и долго рассказывали ему, как и где он неправ.