Записки prostitutki Ket - Безымянная Екатерина

— Люди понимающие найдут, куда их деть и как выгодно продать! — заорал вдруг он. — Ты — нет. Потому что ты — проститутка!

— Ладно, мне пора, — сказала я совершенно ровно и вдруг, не выдержав, съязвила, — Ирочке привет…

— Все! Все! Выметайся! — зашипел он на меня. И внезапно сорвался почти на фальцет. — Я стану богатым! И она меня полюбит! И я женюсь! А ты — дура!

— Женись! — крикнула я, когда он почти закрыл за мной двери.

На улице было солнечно и не по-зимнему тепло. Я шла и почему-то думала об Ирочке, преподавателе английского, петербурженке, с квартирой на Невском.

И о брелках.

Вот опять лизун приходил.

Вот они забавные бывают!

Присосется, чмокает, урчит — за уши не оттащишь. Трахнуться — это вопрос второй, главное — понямкать.

Интересно, вот как не боятся? Все-таки мою профессию безопасной не назовешь. А все равно лижут. Каждый второй — точно лизнет.

Каждого третьего — вообще не оттянешь.

Лааакомки.

Многие мужчины любят лизать. Не просто лижут, а видно — именно любят.

Окопается такой между ног, только брови торчат, и трудится там себе самозабвенно — траншею роет.

Кстати вот, главное, чтобы он в это время голову не поднимал и в глаза тебе не пытался заглянуть (вот почему-то часто так делают).

Потому что вид получается — ну точно солдат из окопа.

Меня часто на ржач пробивает, когда они на меня оттуда смотрят.

Я всегда мимо воли фразу из анекдота вспоминаю «И вот сижу я один в окопе, и на меня ползут фашистские танки».

Вместо смеха изображаю хрипы страсти. Иногда проходит за оргазм.

А кстати вот, многие лизать-то нормально не умеют. Ну как, они-то думают, что умеют.

Но как, бывает, присосется очередной умелец — завыть можно. Оно ж там нежное все, как-то аккуратно надо, а не так — приложился и давай меня жрать.

Хочется пожелать приятного аппетита и предложить салфетку, нож и вилку.

Ну бывает, что уж там.

А, ну так вот этот, лизунчик…

Этот нормально так вылизал, мне даже понравилось. Почувствовала себя мороженым.

Почмокал, поурчал, постонал сам, по ножке меня погладил, спросил, хорошо ли мне было — очень душевный дядечка.

В конце, конечно, сзади таки пришлось, но так, ненапряжно, он-то уже и сам на подлете был, минута — и готов.

А на второй заход он и сам не пошел.

Ну и слава богу.

На все про все — минут сорок.

Сказал — вкууусненькая.

Ой, ну как они меня затрахали, бесстрашные эти!

Вот пришел один с утра. (И не спится же, ну!) Разделся, помылся, лег.

Давай, говорит, без презика будем.

Извини, отвечаю, без презика не трахаюсь.

Начинает ныть: «Ну чтооо ты, я же чиииистый, я ничем не болею…»

И смотрит, блин, собачьими глазами.

А мне пофиг, говорю, чистый ты или грязный. Без презика мы не будем.

Ноет: «Ну почемуууу… Ты что, боииишься? Я чиииистый, у меня ничего нееет».

Слушай, говорю, у тебя что, это на лбу написано? Нет? Ну и все!

(Как меня это слово вообще бесит — «чистый»!)

Лежит. И ни туда, и ни сюда. И ноет: «Ну давааай, я чистый, у меня же женааа. Я чиистый, ты мне что, не веришь?»

Сочувствую жене.

Тут меня поддостало.

Короче, говорю, верю.

У тебя ничего нет, а у меня, может, есть. Не думал, нет?

Подумал, отвечает:

— Ты врешь, ты тоже чистая, это ж видно.

Как это видно?! Как, блин? Как меня достали эти Дунканы Маклауды! Что за идиотизм такой у этих людей? Забыл, куда пришел, что ли? Он че, считает, что он бессмертный?..

Подумал и аргумент выдал (он, наверное, думал, что меня это убедит):

— У меня в резине плохо стоит. А я вот к девочке раньше ходил, она мне всегда без резины давала…

Ну я же говорю — дебил. Вот он что, реально не понимает, что если девочка согласилась с ним без резины, то она точно так же могла за два часа до него с кем-то еще согласиться. А ему — привет, букет! Жене принесет.

И хорошо, если то, что вылечивается.

Меня это уже злить начало. Говорю, мол, давай или с резиной, или будем прощаться.

Морду скривил, согласился. Натянули, все дела.

Ставит он меня раком. А я ж тоже не дура, ноги расставила, смотрю, что он там сзади делает.

Так этот падлюка стоит и резину стягивает! Думал, что быстро, что я ничего не замечу!

Ну ж, блин!

Я встала. Так, говорю, все, на фиг. Собирайся, и вперед к своей девочке, к мальчику, к кому хочешь.

Мне такой цирк не нужен.

Стоит, улыбается как дурачок. Я ему вещички подала и выпроводила. Ушел перекошенный.

Морально вымотал. Вот бывают же такие, ну! Самое интересное, что один на десяток точно без резины просит. Они все, наверное, думают, что они бессмертные.

Меня от этих вот «я чиииистый» уже трусить начинает, бывает.

Зря только красилась с утра.

Вы знаете, кто такой йети? Йети — это снежный человек. А вы когда-нибудь видели вживую это прекрасное создание? А я видела!

Говорят, снежного человека можно встретить в высокогорных и лесных районах, а мне посчастливилось увидеть его в городе. В нашей славной культурной столице.

Это был не совсем обычный случай, потому что сама я редко езжу к клиентам, хотя такое тоже встречается. Ну, вот и тут. Позвонил — вызвал — поехала. А фигли.

Выхожу из машины в нужном месте. Оглядываюсь. Дом старый, красивый. Фентеля повсюду, лепнина. Поднимаю голову, начинаю считать этажи.

Смотрю, окна пластиковые, не все потеряно.

Стою у двери, мнусь, как школьница. Давно на вызов не ездила. Страшновато как-то, а мой таксист, Сережа, как назло, занят был, пришлось с чужим ехать. Так-то я обычно с таксистом поднимаюсь.

Дядечка. В возрасте. Видно, что за пятьдесят, но непонятно, насколько. Ростом ниже меня на полголовы точно, а уж я-то в образе, на шпильках, он мне прямо в плечо макушкой упирался.

Вот знаете, бывают мужчины, у которых волосатость повышена?

Ну там, руки, ноги, попа, все в волосах.

А знаете, бывает, когда очень повышена?

Вот у кавказцев такое иногда встречается. Это когда руки, ноги, попа. Лядская дорожка на пузе очень гармонично и густо переходит в щетину на лице.

Главный номер такой внешности — это спина. Спину в таких случаях создатель тоже не обходит стороной. Спина покрыта волосами, как мхом болотистая местность. Никакого просвета. Эдакий чебурашка, только с маленькими ушами. Плюшевый весь.

Встречаются такие. То ли гормоны, то ли матушка-природа так от холодов защитила…

Ну что ж, ничего страшного. Кто-то любит брутальных волосатых мужчин.

Но вернемся к нашему клиенту. Представился он, как ни странно, по имени-отчеству. Ну, будем называть его Артуром Альбертовичем. Настоящее имя его, по понятным причинам, я назвать не могу, но звучало оно примерно так.

Наш красавец, ко всему прочему, был еще длинноволос и — внимание — совершенно сед! Снежный человек, ей-богу.

Ребята из рекламы сыра «Хохланд» отдыхают! Как я узнала уже позже, все его тело, кроме лба, ладоней и, собственно, пяток, было покрыто белым мехом. Вот бы из такого шубку. Зачем только бедных норок истязать?

Артур Альбертович важно курил трубку с каким-то сладким табаком и показывал мне свои владения. О, он прекрасно знал, чего хотел. Потому что на каждом этапе осмотра достопримечательностей он замечал, что вот в этой части квартиры его нужно погладить по животику, в этой сделать легкий минетик, а вот на ту табуреточку в спальне опереться и встать рачком. Да, рачком. Он так выражался.

Турне предстояло нехилое.

Марафон мог бы быть пройден на ура, если бы не одно «но». Все-таки с возрастом фен-шуй сильно нарушается, и у дяди все время падало то, что и так не крепко стояло, и наш марафон в итоге превратился в борьбу за выживание мохнатого друга.

Тут я, конечно, утрирую, друг-то как раз мохнатым не был. Просто он скромно возлежал посреди заснеженной пустыни и явно хотел спать. Больше того, я думаю, он просто умирал и давно мечтал, чтобы его оставили в покое.

Ох уж эти старички!

Знают, знают, что уже пора на покой, а все туда же. Мне почему-то вспоминался дядя Геша с его сушеной курагой. Со снежным человеком мы таки прошли через тернии к звездам. Нам все удалось. Но было очень трудно.

На прощанье дядя спросил, сколько ему, по моему мнению, лет. Я ответила честно, что не разбираюсь, сделав для себя вывод, что от пятидесяти-то он далековато ушел. Лет на пятнадцать-то уже точно.

— Мне позавчера стукнуло 86 лет, милая леди… — гордо произнес Артур Альбертович.

Дядя Геша! Приходи еще, будем бороться за твою курагу. Не все еще потеряно, оказывается.