МЕДЛЕННЫЕ ЧЕЛЮСТИ ДЕМОКРАТИИ - Кантор Максим

Некогда, описывая то братство, что было привлекательно на рубеже веков, русский поэт Маяковский писал так:

…Москва

для нас

не державный аркан,

ведущий земли за нами.

Москва

не как русскому мне дорога,

а как огневое знамя!

…

Три

разных истока

во мне

речевых -

Я

не из кацапов-разинь.

Я -

дедом казак, другим -

сечевик,

а по рожденью

грузин.

Здраво рассуждая, в многонациональной России — только этот принцип мог спасти положение дел. Но ведь мы его сами отменили.

Поскольку «огневое знамя» за ненадобностью сдали в ломбард, закономерно, что потребовался аркан. Впрочем, и «державный аркан» у сегодняшней России — оружие не грозное, былой крепостью не обладает. Поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем, а попало по шее прислуге. Сегодняшняя история с грузинскими рабочими выглядит не столько страшно — сколько отвратительно и похабно.

Похабно это выглядит потому, что грузинским, таджикским и молдавским сезонным рабочим их коллега, славянский рабочий, не сочувствует в принципе. Если кто и выходит на митинг поддержки грузинских гастарбайтеров, то это обитатель совершенно иной социальной страты, гуманист из обслуги, приближенной к власти. И выходят они на митинг ровно по тому же принципу, по какому интеллигентные люди в Лондоне выходят на демонстрации против бомбежек Ирака. Демонстранты великолепно знают, что Ирак все равно будут бомбить, что никто не собирается выводить войска с Востока до тех пор, пока колониальные цели не будут достигнуты. Мало того, демонстранты знают также и то, что их собственные привилегии, привилегии белых свободных людей с бюджетными зарплатами, во многом покоятся на таких бомбежках. И выходят прогрессивные люди на демонстрации только по одной простой причине — для сохранения внутреннего комфорта, для покойной порядочности. Мы же сделали все что могли, говорят порядочные люди друг другу, походили по городу (иногда и под дождем!) и высоко подняли плакатики с надписями. Мы выполнили свой гражданский долг — и теперь чувствуем моральное удовлетворение. Современная цивилизация дарит своему гражданину чувство глубокого морального удовлетворения от выполнения гражданского долга, ну совсем как советская власть, объявившая некогда «чувство глубокого удовлетворения» одним из необходимых при социализме. Капитализм ничем не уступит — и чувство удовлетворения от гражданской порядочности выдается гражданам в одном пакете со страховкой и кредитом. Вы — гуманист? Ну тогда извольте: до того как идти в редакцию (банк, биржу, галерею), походите с плакатом против войны в Ираке. А бомбить-то мы все равно будем — как не бомбить? Сами знаете, бомбить надо.

Отвратительно это выглядит потому, что искомое чувство солидарности к такому же униженному, как ты сам, задавлено в славянских рабочих простым течением событий — обыкновенной нуждой, ординарной дороговизной, простым социальным гнетом. И нужда говорит так почему надо сочувствовать какому бы то ни было грузину, если мне, русскому, не сочувствует никто? Почему надо сочувствовать хитрому таджику, который промыливается на наш рынок, делает работу криво и дешево, делится со своими баями — а на мои беды он плевать хотел? Почему русская женщина, которая должна наняться на унизительную работу, не соответствующую ее образованию, должна сочувствовать молдаванину — а не другой русской женщине, чья беда ей ближе? И чем такая логика понятнее, тем хуже обстоят дела у интернационала — никогда ему не возродиться.

Рынок не знает братства — данное свойство рынку противопоказано по определению. Невозможно строить демократическое рыночное общество — и печься о братстве и равенстве. Мы осмеяли этот анахронизм уже давно.

Одна надежда: при полном торжестве глобальной цивилизации мы общими усилиями построим такое здоровое общество, что реанимируем утраченную в боях за капитализм гуманность. Она возродится, вероятно, сама собой, как следствие полного достатка и растущего валового продукта.

Когда всякий народ займет надлежащее ему место, когда наступит полный порядок в бюджете, когда аппетиты новых господ насытятся окончательно — тогда мы снова полюбим институт братства, это будет братство, благословленное капиталом. И тогда, достигнув уровня просвещенных стран, мы с легким сердцем станем выходить на митинги защиты угнетенных. О, эти милые обычаи либеральных стран! Никакой давки, минимум патетики, никакого, упаси Бог, революционного пафоса. Достойно, просто, цивилизованно: строгое лицо, небольшой плакатик в защиту гуманности, — и время до ланча пройдет не без пользы. Научимся и мы цивилизованным манерам, станем искать привлекательные черты в сантехниках и водопроводчиках, улыбаться гастарбайтерам, дарить цветы полотерам.