Жизнь удалась - Рубанов Андрей

В конце июля перечислили деньги французам. Речь шла о трех фурах вина. Ординарного и дешевого, однако натурального. Расчет делался на гарантию качества при разумной цене.

Ждали месяц. Груз прибыл. Девять тысяч наличными вручили в руки таможеннику, и этот милый человек поставил на документах круглую крошечную печать с двуглавым орлом, после чего отбыл, небрежно приняв презент – коробку красного бордо. Сколько получило государство в виде пошлин и акцизов, Матвей не знал, но подозревал, что ровным счетом ничего. Выходило, что хозяева фирмы «Вина Франции» – самые натуральные контрабандисты. Бутлегеры.

Правда, настоящие бутлегеры, как следовало из американских фильмов, без заряженного «томпсона» из дома не выходили. Знайка же предпочел доверить безопасность фирмы специалисту: щуплому человечку с золотом во рту и на запястьях, носившему погремуху Соловей.

– Штука баксов в месяц, и я весь ваш, – кратко высказался специалист, явившись впервые. – Мы тут весь порт держим. Если что – любого распилим на составные части.

Матвей хотел было вручить немногословному бандиту коробку лучшего белого, но тот с достоинством отказался.

– Я не пью, – подмигнул он. – Я курю.

Дали рекламу – и стали торговать. Товар не пошел нарасхват, но все же пошел. А потом грянул парламентский кризис.

Естественно, Матвей в событиях не участвовал, а смотрел по телевизору. Политика как таковая его практически не интересовала. Он и в девяносто первом не полез на баррикады. Какой смысл? Надо делать свою работу, а не играть в Робеспьеров. Обе произошедшие с разницей в два года революции с возбужденными толпами молодежи, с размахиванием флагами, с автоматными очередями по ночам и грохочущими по проспектам танковыми колоннами показались ему фарсом. Демагогические, беспардонные шоу для простолюдинов. Революции, кризисы, реформы и путчи шли нон-стоп, одно представление за другим, гражданам не давали опомниться, а из сановных кресел глядели все те же постные, изжелта-серые, мясистые физиономии. Имперские морды. Менялись только таблички на дверях их кабинетов. Члены Политбюро перекрасились в банкиров, Центральный комитет Коммунистической партии сделался Союзом промышленников и предпринимателей. Пока романтики бренчали гитарами и бросались под танки – эти, имперские, тихо свинтили старые таблички. Повесили новые. На этом революция завершилась, подарив каждому то, чего он хотел: одним – эмоции, другим – капитал.

Матвей хотел капитала. Он не пошел на баррикады. Нет, в те дни он принципиально приезжал в контору и сидел на телефоне, принимал звонки. Телефон, кстати, отнюдь не безмолвствовал. Не один Матвей в Москве был такой аполитичный. Пока танковые орудия обстреливали Белый дом, бизнес продолжался.

Основными покупателями вина выступали провинциалы, содержатели палаток и магазинов из периферийных городов. Наторговав у себя в Саратове достаточно наличных, эти отважные люди садились в грузовик, брали мешок с деньгами, автомат – на всякий случай – и ехали в Москву за товаром. Прибыв, покупали свежую рекламную газетку, звонили, катались по адресам, загружались сигаретами, презервативами, шоколадными батончиками, одноразовыми зажигалками и спиртом, а на остаток средств прикупали что-нибудь оригинальное – к примеру, французское вино. Потратив сутки-двое на дорогу до столицы, провинциальные коммерсанты не хотели никакого политического кризиса, а хотели – мирно затовариться и поскорее уехать домой.

– Вы молодцы, пацаны, – гудели провинциальные бизнесмены густыми провинциальными баритонами и провинциальными жестами поправляли торчащие из-за провинциальных поясных ремней рукоятки машинганов. – Вы молодцы! Работаете. Не то что эти, – и квадратные, трогательно небритые провинциальные подбородки указывали в ти-ви-экран, где маячил закопченный, как вобла, фасад Белого дома. – С вами, пацаны, приятно иметь дело. Мы к вам через пару недель опять приедем. Винище ваше – реально прикольное. Бабам нравится. Особенно розовое. «Морские фрукты», да?

– «Дары моря». Фрюи дэ мэр.

– Один хрен.

С тех пор Матвей утвердился в мысли, что революции – революциями, а выпивать и закусывать люди будут всегда.

Кроме провинциальных автоматчиков вино интересовало столичных рестораторов, и Матвей взял за правило ежедневно посещать как минимум две новые точки, бутылку-другую оставлять в подарок вкупе с визитной карточкой; так или иначе, сбыт наладился. Пришлось, правда, привыкать к пиджаку и галстуку. Рестораторы были люди главным образом кавказские и хорошо клевали на солидный прикид.