Семья Корлеоне - Фалько Эд

— А ты ничего не будешь? — спросил Лука.

— Я не хочу есть, — сказала Келли.

Насыпав в турку кофе и налив воды, она зажгла газ и стала ждать, когда кофе сварится.

— Ты мало ешь, — заметил Лука. — Если ты и дальше будешь есть так мало, то станешь тощей.

— Лука, — начала Келли, — я тут подумала…

Повернувшись к нему лицом, она прислонилась спиной к плите.

— Угу, — пробормотал Лука, принимаясь за яичницу.

— Но ты просто послушай. — Выудив из кармана халата пачку «Честерфилд», Келли наклонилась к плите, прикуривая от зажженной конфорки. — Я вот подумала, — продолжала она, выпуская струйку дыма в окно. — Всем известно, что во всем городе круче тебя никого нет. Ты круче даже самого Марипозы, хотя он, конечно, очень большая фигура. По сути дела, он заправляет всем городом.

Лука оторвался от еды. Похоже, слова Келли его развеселили.

— Что ты смыслишь во всем этом? — спросил он. — Ты что, совала свой нос куда не следует?

— Я много чего знаю, — сказала Келли. — Я всегда слушаю, что говорят вокруг.

— Да, и что с того?

— Так вот, Лука, я просто хочу сказать, что ты должен стать хозяином. Кто круче тебя?

Кофе закипел. Келли поспешно сняла турку с плиты, убрала газ, затем снова поставила турку на конфорку вариться еще несколько минут.

— Я и так хозяин, — сказал Лука. — Я делаю все так, как считаю нужным.

— Да, — согласилась Келли. Подойдя к Луке сзади, она принялась растирать ему плечи. — Конечно. Ты время от времени проворачиваешь какое-нибудь дело, тебе принадлежит несколько игорных заведений… Ты щиплешь кусочек тут и кусочек там, когда у тебя возникает желание.

— Совершенно верно, — подтвердил Лука.

— Понимаешь, Лука, я как раз и хочу сказать, что тебе нужно расширить свое дело. Пожалуй, ты единственный итальянец в Нью-Йорке, который все еще работает в одиночку. Все остальные твои соотечественники уже давно объединились. И по сравнению с тобой они зарабатывают целое состояние.

— И это тоже верно, — сказал Лука. Отодвинув тарелку, он накрыл рукой руку Келли, растирающую ему плечо. — Но только ты забываешь о том, куколка, что все эти ребята получают приказы. — Развернувшись на табурете, он обнял девушку за талию и поцеловал ее в живот. — Все эти ребята, — продолжал он, — даже этот придурок Марипоза, он тоже получает приказы. Если его дружок Аль Капоне скажет ему насрать в свою шляпу, он безропотно так и сделает. И все остальные, они также должны выполнять то, что им говорят. А вот я, — сказал он, отстраняя Келли от себя на расстояние вытянутой руки, — я делаю то, черт возьми, что пожелаю сам. И никто — ни Джузеппе Марипоза, ни Аль Капоне, никто из живущих на свете — не будет указывать мне, что делать.

— Да, — согласилась Келли, проводя пальцем по его волосам. — Но ты остаешься в стороне от по-настоящему больших денег, малыш. Ты отрезан от крутых бабок.

— И что с того? — спросил Лука. — Разве я не забочусь о тебе? Разве я не покупаю тебе красивые наряды и дорогие украшения, не плачу за твою квартиру, не даю тебе денег на карманные расходы? — Не дожидаясь ответа, он снова принялся за яичницу.

— А, ты просто великолепен, — сказала Келли, целуя его в плечо. — Ты это знаешь. Ты знаешь, что я тебя люблю, малыш.

— Я говорил тебе не называть меня малышом, — недовольно произнес Лука. — Ты же знаешь, мне это не нравится. — Отложив вилку, он усмехнулся. — Представляешь, кто-нибудь из моих ребят услышит, как ты называешь меня так?

— Ну конечно, — смутилась Келли. — Я начисто забыла, Лука.

Налив себе кофе в чашку, она уселась за стол напротив Луки, наблюдая за тем, как он ест. Потом взяла с холодильника пластмассовую пепельницу, загасила в ней окурок и, забрав с собой на стол, поставила рядом с чашкой. Через минуту Келли снова встала, включила конфорку, чтобы прикурить новую сигарету, после чего опять села за стол.

— Лука, — сказала она, — помнишь, мы говорили о том, чтобы купить сюда кое-что из мебели? Честное слово, дорогой, спальня — пожалуй, единственная комната, которая более или менее обставлена. По сути дела, во всем доме есть только одна эта замечательная огромная кровать.

Доев яичницу, Лука посмотрел на Келли, но ничего не сказал.

— Мы могли бы очень мило обставить дом, — продолжала та мягко, но тем не менее настойчиво. — В каталоге «Сирса»^[25] я видела замечательную гостиную. Нам бы такая подошла идеально. И, знаешь, — добавила она, махнув в сторону двери, — можно повесить на окна занавески…