Семья Корлеоне - Фалько Эд

— Совершенно верно, Лука, — подтвердила Келли. — Я все разузнала о семье Корлеоне. И знаешь, что я выяснила? Она не настолько сильна, чтобы ты не мог ее завалить, Лука. Кто круче тебя? Ты мог бы запросто прибрать к рукам владения Корлеоне и зашибать миллионы.

— Возможно, этим все и кончится, — сказал Лука, — поскольку теперь ты вынуждаешь меня пришить одного из ребят Вито.

— А что насчет меня? — спросила Келли, и ее голос несколько смягчился, словно проникнутый страхом. — Меня ты тоже убьешь?

— Не-ет, — сказал Лука. — Тебя я не убью. — Он начал спускаться вниз, медленно и грузно, словно увлекаемый весом собственного тела. — Но я устрою тебе такую взбучку, какую ты не забудешь до конца дней своих.

— Давай, валяй! — выкрикнула ему в лицо Келли. — Какое мне до этого дело? Какое мне дело до чего бы то ни было?

Вскинув подбородок, она поднялась еще на одну ступеньку и стала ждать Луку, глядя ему в глаза.

Приподняв простыню, Эйлин заглянула под нее.

— Господи, Сонни, — пробормотала она, — да на этой штуковине нужно возвести храм!

Сонни поиграл с ее волосами, ниспадающими на обнаженные плечи. Ему нравилось ощущать пальцами их шелковистую нежность. В этот бурный осенний день они с Эйлин лежали в кровати. Лучи вечернего солнца проникали в щели решетчатых ставней окна, расположенного прямо над изголовьем, окрашивая спальню в алый цвет. Кейтлин была у бабушки, которая забирала ее по средам на весь день до самого ужина. Эйлин закрыла булочную на час раньше обычного.

— В школе ребята называли меня «Жезлом».

— Жезлом? Вот как?

— Ага, — подтвердил Сонни. — Знаешь, в раздевалке после урока физкультуры мы…

— Можешь не продолжать, я все поняла, — перебила его Эйлин. — Картина ясна.

Обхватив за талию, Сонни привлек ее к себе. Уткнувшись носом в ее волосы, он поцеловал ее в макушку.

Эйлин положила голову ему на грудь. Помолчав немного, она продолжила с того места, на котором остановилась.

— Честное слово, Сонни, надо его сфотографировать. Когда я расскажу о нем своим подругам, они сочтут меня самой последней лгуньей во всем Нью-Йорке.

— Прекрати, — остановил ее Сонни. — Мы оба прекрасно понимаем, что никому ты ничего не расскажешь.

— Верно, — согласилась Эйлин. — Но мне бы очень хотелось, — мечтательно добавила она.

Сонни смахнул волосы с ее лица, чтобы видеть ее глаза.

— Неправда, — сказал он. — Ты обожаешь тайны.

Задумавшись над его словами, Эйлин сказала:

— Опять в самую точку. Пожалуй, я никому не признаюсь в том, что трахаюсь с лучшим другом своего младшего брата.

— Тебя так волнует твоя репутация? — спросил Сонни.

Устроившись поудобнее, Эйлин повернула голову так, чтобы щека прижалась к груди Сонни, а волна вьющихся волос рассыпалась от одной груди до другой крылом птицы. На туалетном столике лежала перевернутая лицом вниз фотография Джимми и Кейтлин. Эйлин всегда перевертывала ее, когда бывала с Сонни, — но это все равно не помогало. На обратной стороне черного картона было запечатлено мгновение, когда Джимми Гибсон подбросил свою дочь в воздух. Его руки вытянуты вверх, он поднял взгляд на радостное личико Кейтлин и ждет, когда она вернется в его объятия.

— Да, наверное, меня действительно волнует моя репутация, — призналась Эйлин. — Мало того, что тебе всего семнадцать, но ты к тому же еще и итальяшка.

— По-моему, ты ничего не имеешь против этого.

— Не имею, — подтвердила Эйлин, — однако далеко не все мои родственники такие же непредвзятые.

— Почему некоторые из вас, ирландцев, так ненавидят итальянцев?

— Вы, итальянцы, по-моему, тоже не очень-то жалуете ирландцев, разве не так?

— Тут дело другое, — возразил Сонни. Обняв Эйлин за талию, он привлек ее к себе. — Мы с вами враждуем, но при том не считаем вас никчемным сбродом. А кое-кто из ирландцев ведет себя так, будто итальянцы — просто грязь.

— О, — спросила Эйлин, — теперь мы начинаем говорить серьезно?

— Есть немного, — согласился Сонни.

Эйлин задумалась. Дверь в спальню была закрыта и заперта на замок, и на ней на верхнем крючке висели пиджак и шляпа Сонни. На нижнем крючке висела рабочая одежда самой Эйлин. Та уставилась на простенькие блузку и юбку, и дальше, сквозь закрытую дверь на расположенную за ней кухню, и на стены здания из красного кирпича, откуда доносились глухие хлопки тупого предмета, ударяющего по чему-то мягкому, — это ее соседка миссис Фаллон выбивала ковер или матрац.