Свободу медведям - Ирвинг Джон

Заросли деревьев поймали мерцающий голубой свет, который вспыхнул над дорогой и заметался с одной стороны на другую, меняя направление одновременно с изгибом дороги.

— Слушай, — сказал Кефф. — Это «фольксваген». Это наверняка полиция.

Совершенно точно. Без сирен, скрытно.

В машине их оказалось двое. И они не стали задерживаться.

— Мы собираемся блокировать верх, — сообщил один из них, и черная перчатка туго натянулась на его пальцах.

— У Санкт-Леонардо, — добавил второй. — На случай, если он поедет этой дорогой.

Пчелы это слышали; угасающий голубой свет замигал, удаляясь прочь от их ульев; они завозились рядом с моей бедной Галлен, которая во второй раз за этот день оказалась обескураженной из-за меня.

А я лишь подумал: «Он наверняка не станет пытаться вырваться из города на мотоцикле. О, наверняка! По крайней мере, он не поедет по этой дороге».

— Умник, — вернул меня к жизни Кефф, — мы не можем торчать здесь всю ночь напролет. Если девчонка не упадет, я хотел бы переехать дорогу.

— Со мной все будет в порядке, — заверила его Галлен, но ее голос дрожал, словно горный ветер, который дул всю дорогу от Раксальпе, начиная с прошлого января; точно он напал на нее, теплую, любимую и уязвимую, вышедшую утром прогуляться налегке. Она была так несчастна, что я потерял способность ясно соображать.

— Давай слушать, — сказал мне Кефф, усаживаясь на свое высокое пружинящее сиденье и устраиваясь среди всех этих клацающих железок.

Мы стали слушать, а Кефф поворачивал фары трактора вокруг, так что мы стояли, направив бампер и свет фар прямо через дорогу. Затем он потрогал тяжелым ботинком каждый из колесных тормозов; подергав трактор, он снял его с тормоза. Прицеп слегка сдвинулся; пчелы начали жужжать.

— Я ничего не слышу, — сказал я.

— И я ничего, — согласился Кефф, потянувшись к рукоятке стартера.

Он почти уже дотянулся до нее.

— Кефф? — позвал я.

— Что, умник? — сказал он, и его рука застыла в воздухе.

— Послушай, — произнес я. — Слышишь?

И он замер неподвижно, старясь не скрипеть железяками и не дышать.

— О да, — откликнулся он.

Возможно, источник шума еще не покинул город, но он приближался — может, даже не по нашей дороге. Возможно, дело в этих сомкнутых сводах — возможно, шум возникал там, а затем внезапно исчезал. Возникал и исчезал.

— Ну что, умник? — сказал Кефф. — Тут есть к чему прислушаться?

Теперь он был за пределами города, он выбрал нашу дорогу. Хриплый звук, как если бы кто-то пытался прочистить горло, к тому же за множество запертых комнат от нас — прочистить мощную глотку, непрестанно, нескончаемо и неумолимо приближающуюся к нам.

— О да! — произнес Кефф.

О да, я узнал бы его из миллиона других. О, добрый старый звук нашего зверя, мчащего моего Зигги!

— Ха! — воскликнул Кефф. — Это он, умник. Это он, твой извращенец!

А с тобой, Кефф, почти покончено. Пчелиный улей с третьего ряда — тебе, Кефф, прямо в то место, где твоя башка без шеи маячит почти на уровне жужжащей кладки ульев! Прямо туда, где ты затаился на своем высоком сиденье, Кефф, — этот пчелиный улей твой. Может, и следующий, а может, и весь верхний ряд рухнет на тебя, толстый Кефф. Если я решусь, Кефф, и если я подумаю, что это хоть как-то поможет.

Сколько пчел хватит тебе, Кефф? Такому здоровенному парню, как ты? Сколько пчелиных укусов ты сможешь выдержать? Каков твой предел, слабак Кефф?

На холм и с холма, в различных направлениях

Была ли это холодная рука Галлен, которая вернула меня обратно? Отчего я скорчился на краю платформы, думая: «Что теперь, Зигги? Как мне удержать тебя от встречи на вершине горы с мигающими голубым фарами „фольксвагена“ и с резко выброшенными пальцами в черных перчатках?»

Подъем вверх по горе, где мы с Кеффом свернули с гравиевых американских горок, становился все круче; тремя кривыми дугами в форме буквы «S» выше платформы с пчелами шла самая крутая из них. Она выглядела не менее острой, чем Z. «Ладно, — подумал я, — ему придется снизить скорость, чтобы пройти по ней, — даже Зигги, даже его зверю придется снизить скорость на такой крутизне. Может, даже до первой; ему придется ехать очень медленно, так что он должен будет увидеть меня на дороге».

И я побежал, я не разбирал криков Кеффа — нет, я не желал слышать, о чем он там кричал мне.