Свободу медведям - Ирвинг Джон

Но очень скоро до меня донеслись крики и рычание, и мне стало ясно, что я должен заглянуть в Жилище Мелких Млекопитающих, пока О. Шратт находится внутри его и занимается своей грязной работой.

Я чувствовал, что должен рискнуть. Хотя бы из-за того, что бедняга бандикут умирает, а лоснящаяся оцелотиха в любой момент может разродиться.

Тщательно отобранная автобиография Зигфрида Явотника:

Предыстория II (продолжение)

Семейство Сливница оказалось на редкость дальновидным. Усташи одобрили план по утоплению Готтлиба Вата в ванне. Не являлось для них чем-то новым и наказание, возложенное на сотню сербов за убийство одного немца. Они устраивали массовые истребления сербов начиная с середины 1941 года. Сербы отвечали им тем же, однако в численном отношении усташи вырвались далеко вперед; они установили такое же процентное соотношение, что и немцы: сто сербов за одного убитого усташа. Единственное, чего они этим добились, так это того, что сербы уверовали, будто все словенцы и хорваты — усташистские террористы, а словенцы и хорваты стали считать всех сербов волосатыми четниками. Как и предсказывал мудрый Бьело Сливница, нашлась золотая середина, и партизаны Тито с каждым днем становились все сильнее, тогда как соперничавшие стороны впадали во все большую крайность. Немцы потоком хлынули из Словеньградца, следуя прямым маршрутом на Москву, а итальянцы удерживали Далматинское побережье Югославии и оказывали усташам царственную поддержку.

— Ват отлично устроился, — сказал Бьело Сливница, откусывая огромный бутерброд.

Но мой отец и сам оказался в достаточной степени дальновидным.

Августовским утром в одно из воскресений, известных в семействе Сливница как «воскресенья Вата», мой отец сидел в ванной комнате, пока Готтлиб Ват отмокал в ванне. Когда Зиванна Слобод ушла проверить свою духовку, Вратно сказал:

— На противоположной стороне улицы какая-то подозрительная машина, Ват. Какое-то подозрительное многочисленное семейство собралось вроде как на пикник.

— Ну и что? — спросил Ват.

Мой отец поднял крышку сливного бачка и положил ее к себе на колени.

— Хочешь поупражняться? — спросил Ват.

— Я должен тебя убить, — заявил Вратно. — Я должен утопить тебя под этой крышкой и застрелить твою женщину, когда она вернется с печеньем.

— Почему? — удивился Ват.

— О, в этом трудно разобраться, — ответил мой отец.

— Ты четник? — спросил Ват. — Или, может, партизан?

— В последнее время я работал на усташей, — сказал мой отец.

— Но ведь они на нашей стороне, — возразил Ват.

Тогда мой отец пояснил:

— Они были также и на стороне Гвидо Маджикомо на «Гран-при Италии 1930». Поэтому, как я думаю, они оказались в затруднительном положении.

— О господи, понятно, — вздохнул Ват. — Разумеется, я для них крепкий орешек. Не сомневаюсь! — Он поднялся на ноги, обескураженный; его бесчисленные глубокие шрамы набрали воду из ванны и теперь сочились, словно открытые.

Когда Зиванна вошла к ним, она сразу заметила нарушения ритуала и уронила сдобу прямо в опустевшую ванну Готтлиба. Ват прилаживал на место крышку туалетного бачка, а Вратно напяливал на себя форму вермахта одного из близнецов Сливница. Затем Ват тоже облачился в форму, пока дородная Зиванна вылавливала из воды ореховый рулет. Ее не так-то просто было удивить.

Семейство Сливница удивить тоже было не так-то просто. Когда Готтлиб Ватт, совершенно один, вышел из дома по улице Смартин и ленивой походкой направился в сторону мотоциклетного гаража, Бьело Сливница сказал, должно быть, только одно: «Сидите смирно». Поскольку весь выводок сидел в машине, наблюдая за Ватом и ожидая, когда Вратно нанесет свой сокрушающий удар.

Они сидели и ждали все то время, что понадобилось Вату, чтобы завести один из мотоциклов объемом 600 кубических сантиметров и выкатить его в открытые двери готовым к поездке. Затем Ват снял карбюраторы у всех оставшихся в гараже мотоциклов, кроме гоночного «Гран-при 39». Он поместил все карбюраторы в коляску поджидающего мотоцикла вместе с ящиком инструментов, штепсельными розетками и вилками, проводами, различными запчастями к мотору, цепями, топографическими картами Словении и Хорватии и двумя дюжинами гранат; одну из гранат он зажал в руке и уселся на свой гоночный мотоцикл.

Сливницы по-прежнему ждали, когда Готтлиб Ват вернется обратно на улицу Смартин на гоночном мотоцикле, свободном от лишнего груза. Они, видимо, решили, что у Вата с мотоциклом возникли какие-то проблемы, поскольку он ехал наклонясь вперед и держа что-то в руке над бачком, откуда могло сочиться горючее. Сливницы наблюдали, как Ват, мерно раскачиваясь, приближается к ним, наклонив голову и низко припав к рулю, и, вероятно, так и не увидели, как он метнул, выдернув чеку, гранату под их машину.