Жизнь Пи - Мартел Янн

А потом вдруг ощутил пустоту. Пощупал живот. Он был твердый и полый, как барабан. Теперь бы в самый раз заморить червячка. Масала-досаи с кокосовой приправой чатни – гм-м! – сгодилась бы вполне. А утхаппам – и подавно! ГМ-М-М! Ух ты! Я поднес руки ко рту – ИДЛИ! Стоило мне про это подумать, как у меня до боли свело зубы и потекли слюнки. Правая рука вдруг задергалась. И машинально потянулась к дивным рисовым лепешкам, возникшим в моем воображении. Пальцы погрузились в еще горячее, дымящееся тесто… Слепили шарик, обмакнули его в соус… И поднесли ко рту… Я принялся жевать… О, какая же сладкая мука!

Я стал рыться в ящике в поисках съестного. И наткнулся на картонные коробки со стандартным аварийным пайком «Севен-Оушенс» из далекого диковинного Бергена, что в Норвегии. Завтрак, который должен был восполнить три пропущенных завтрака, обеда и ужина, не говоря уже обо всяких там вкусностях, перепадавших мне от матушки, заключался в полукилограммовой пачке в герметичной серебристой пластиковой упаковке с инструкциями к употреблению на двенадцати языках. Судя по надписи на английском, паек состоял из восемнадцати питательных пшеничных галет с добавками животного жира и глюкозы, при том что в сутки можно было съедать не больше шести. Жаль, что они с жиром, но, учитывая исключительные обстоятельства, вегетарианцу во мне ничего не оставалось, как смириться.

Сверху на пачке было написано: Вскрывать здесь. Черная стрелка указывала на краешек пластиковой упаковки. Надорвать его пальцами оказалось проще простого. Из коробки высыпались девять плоских прямоугольников в вощеной бумаге. Я развернул один. Две почти квадратные галеты, сероватые и ароматные. Я взял одну и надкусил. Господи, кто бы мог подумать? Вот те на! От меня явно утаили: норвежская кухня – лучшая в мире! Галеты – язык проглотишь. Не слишком сладкие и не очень соленые, они приятно ласкали небо. И мягко хрустели на зубах. Смешавшись со слюной, они превращались в зернистую массу – на радость языку и рту. Когда же я ее проглотил, желудок мой так и воскликнул – аллилуйя!

Через несколько минут от коробки ничего не осталось, а упаковку унесло ветром. Я хотел было вскрыть еще одну, но передумал. Воздержанность только на пользу. Да и потом, умяв полкило аварийного пайка, я наелся до отвала.

И теперь решил осмотреть сундук с сокровищами более обстоятельно. Ящик на поверку оказался здоровенный – намного больше самой крышки. Спереди он был шириной с корпус шлюпки, а по бокам и сзади сужался точно по боковым банкам. Я уселся на край ящика, опустил ноги внутрь, а спиной прислонился к форштевню. И стал считать коробки «Севен-Оушенс». Одну я съел – осталась тридцать одна. По инструкции, каждая пятисотграммовая коробка была рассчитана на одного человека по крайней мере на три дня. Значит, съестных припасов у меня – 31x3 – на девяносто три дня! Согласно тем же инструкциям, потерпевшим кораблекрушение следовало пить не больше полулитра воды в сутки. Я пересчитал жестянки с водой. Их было сто двадцать четыре. По пол-литра в каждой. Стало быть, воды у меня по меньшей мере на сто двадцать четыре дня. Еще никогда простая арифметика не вызывала у меня такой улыбки.

Так, что там еще? Я живо сунул руку в ящик и стал извлекать из него сокровище за сокровищем. При виде каждого из них – неважно, что это было, – душа моя ликовала. Мне так не хватало простого человеческого тепла, что даже ту заботу, с какой был изготовлен каждый из этих продуктов массового потребления, я воспринимал как знак особого внимания к себе. Я сидел и беспрестанно бормотал: «Спасибо вам! Спасибо! Спасибо!»

По завершении тщательного осмотра у меня сложился целый список:

• 192 таблетки от морской болезни

• 124 жестянки с пресной водой, по 500 миллилитров в каждой, то есть всего – 62 литра

• 32 пластиковых рвотных пакета

• 31 коробка с аварийным пайком, по 500 граммов в каждой, то есть всего – 15,5 кило

• 16 шерстяных одеял

• 12 солнечных опреснителей

• 10 или около того, оранжевых спасательных жилетов с оранжевыми свистками, без шариков внутри, на шнурах

• 6 ампул-шприцев морфина

• 6 фальшфейеров[18]

• 5 плавучих весел

• 4 ракетницы с осветительными ракетами на парашютах

• 3 прочных ярких пластиковых мешка, каждый емкостью около 50 литров

• 3 ключа для открывания консервных банок

• 3 стеклянных стакана-мензурки для питья

• 2 коробки непромокаемых спичек

• 2 плавучие оранжевые сигнальные дымовые шашки

• 2 средних оранжевых пластмассовых ведра

• 2 плавучих оранжевых пластмассовых черпака

• 2 универсальные пластмассовые канистры с герметичными крышками

• 2 желтые прямоугольные губки

• 2 плавучих синтетических линя, каждый длиной 50 метров

• 2 обычные синтетические веревки неуказанной длины, но не меньше 30 м каждая

• 2 набора рыболовных принадлежностей с крючками, леской и грузилами

• 2 остроги с острыми, зазубренными по краям наконечниками

• 2 плавучих якоря

• 2 топорика

• 2 дождесборника

• 2 черные шариковые ручки

• 1 нейлоновая грузовая сетка

• 1 твердый спасательный круг с внутренним диаметром 40 сантиметров и внешним – 80 сантиметров, с закрепленным линем

• 1 большой охотничий нож с массивной рукояткой и заостренным концом; лезвие с одной стороны острое, с другой – зубчатое; привязан длинным шнуром к кольцу внутри ящика

• 1 швейный комплект с прямыми и кривыми иглами и мотком белых ниток

• 1 комплект первой помощи в водонепроницаемой пластмассовой коробке

• 1 сигнальное зеркало

• 1 пачка китайских сигарет с фильтром

• 1 большая плитка черного шоколада

• 1 руководство по спасению на море

• 1 компас

• 1 блокнот из 98 страниц в линейку

• 1 мальчуган с полным комплектом легкой одежды без ботинка

• 1 пятнистая гиена

• 1 бенгальский тигр

• 1 спасательная шлюпка

• 1 Бог

Я съел четверть большой плитки шоколада. Осмотрел один дождесборник. Он смахивал на вывернутый зонт с большим водосборным мешком и соединительной резиновой трубкой.

Я скрестил руки на спасательном круге, который так и висел у меня на поясе, опустил голову и заснул мертвым сном.

Я проспал все утро. А проснулся от чувства тревоги. Наевшись, напившись вдосталь и как следует отдохнув, я не только окреп и вернулся к жизни, но и ясно осознал, в сколь отчаянном положении оказался. Я очнулся в действительности, ознаменованной присутствием Ричарда Паркера. В шлюпке был тигр. В это верилось с трудом, но я знал – поверить все-таки придется. А значит, придется как-то спасаться.