А если это был Он? - Мессадье Жеральд

ФБР также объявило оранжевый уровень тревоги. Правда, досадно было то, что никто не имел ни малейшего представления, как и где враг нанесет удар. Никто также не знал, находится ли этот тип, Эммануил Джозеф (Э-Джей, как его прозвали), на американской территории или же за ее пределами. Быть может, он действует из Мексики. Или из Канады. Или с Карибских островов.

Утром третьего января у дверей квартиры Велвета Снейка предстал некий человек с двумя большими мусорными мешками. Открыла ему Мини в переливчатом пеньюаре из прозрачного голубого нейлона. Тот, услаждая свои очи на вполне законном основании, пустился в путаный рассказ о проблемах печного отопления, тем более невразумительный для молодой женщины, что работал он не в их доме, а на Таймс-сквер. Наконец человек изъявил желание повидать Велвета Снейка.

— Он отдыхает, — ответила Мини.

Продолжая свою загадочную речь, тот сказал:

— Я полез глянуть, чем забит дымоход, и нашел вот это.

Он наклонился и открыл один из мешков. Ошеломленная Мини сразу же узнала сверкающую куртку Велвета Снейка в черноватой куче.

— Где вы это нашли?

— На крыше, на двадцать шестом этаже. На трубах. И документы были в карманах, вот я и подумал, как это все там оказалось. Вы не знаете?

Мини сглотнула слюну.

— Понятия не имею.

Она вытащила куртку из мешка, порылась в карманах и в самом деле нашла пластифицированное удостоверение личности, блокнот с адресами, бумажник и, вот черт, пакетики с кокаином. А ну как этот трубочист сперва заглянул в полицию?.. Но тот оказался честным малым: Мини нашла даже две тысячи долларов. Вытянув из пачки сотенную бумажку, она сунула ее уборщику.

— Там была одежда еще двоих…

— Отнесите ее в «Силк», Сто двадцать третья улица, — сказала Мини с улыбкой.

Потом закрыла дверь и прислонилась к ней. Значит, Велвет не бредил. Его шмотки точно улетели. Она сделала глубокий вдох и позвонила Вузи Биру.

И вдруг смутилась, взглянув на свой вызывающий наряд.

32

«Неужели всегда надо так сражаться?»

Грусть сквозила в голосе женщины.

Ночное небо над Большим каньоном было ясным. Свежий ветерок доносил запахи деревьев. Они сидели вдвоем на террасе одного из домиков, которые местные власти сдают внаем туристам. Женщина положила голову на плечо мужчине.

Они поужинали в просторном бревенчатом зале жареным цыпленком, запивая его вином из Напа-Вэлли. Он был не только духом — ему тоже требовалась земная пища. Он обретал телесность по воле каких-то внутренних движений, которые она предчувствовала, но не понимала, беспрестанно восхищаясь.

— Душа подобно телу дряхлеет, — ответил мужчина. — Становой ее хребет горбится и усыхает из-за вялости, сделок с совестью, легких удовольствий. Плоть становится дряблой. Душа тоже обрастает жирком. Из-за праздности, эгоизма, скупости она становится неспособной к любому усилию, которое могло бы ее возвысить. И превращается в слепое чудовище.

— И какое от этого лекарство?

— Молитва. Не механическое повторение заученных слов, но глубокая медитация о предназначении человека. Мы до самой смерти колеблемся между светом и силой тяготения, между надеждой и ветрами страстей. Молитва — как древесный сок. Она возвышает, питает и укрепляет. Помогает раскрыть глаза и утоляет печали. Душа, жаждущая света, черпает в ней силу, чтобы сопротивляться упадку. Она открывается навстречу доброте и с благодарностью противостоит искушению обычными низостями. Божественный свет несет доброту и любовь. И ограждает от порока.

Он задумался на какое-то время, потом продолжил.

— Не так уж сложно развивать свою добродетель. Достаточно быть прямым и простым под взглядом Господа. Взгляни на дерево. Оно тянется к небу и простирает ветви, как руки. Почему люди не могут быть простыми! Ты понимаешь, о чем я говорю? — воскликнул он, повернувшись к женщине.

— Я поняла это с нашего первого разговора, там, на берегу реки Лиари. И ты меня сделал счастливой, — сказала она, взяв его за руку. — Я была полна горечи и беспокойства, недоверия к своим современникам. Ты меня утешил.

Она налила в два стаканчика вина из бутылки, которую они не допили за ужином, и протянула один ему.

— Мои ночи так же наполнены светом, как и мои дни, — сказала она.

Он уловил улыбку в ее голосе.

— Души стран подобны человеческим душам. Став слишком сильными, они ввергаются в смертный грех гордыни. Воображают себя непобедимыми. Хотят навязать свою волю другим. А эта страна хочет подчинить себе весь мир, чтобы изменить его по своему образу и подобию. Такого никогда не было видано со времен сотворения мира. Оттого и гневается Господь.