Жизнь удалась - Рубанов Андрей

За окном вдруг как бы просветлело, и закружились белые хлопья.

– Снег пошел, – произнес капитан. Его голове полегчало. – Извини, я тебя пока здесь подержу. Пока твои слова не проверю…

– Тогда хотя бы в туалет выведи. Умыться.

– Это можно…

Свинец все-таки не повел авторитета вниз, на первый этаж, не посадил в «обезьянник». Прямо в присутствии Соловья – тот мирно сопел напротив – он набрал известные каждому сыскарю телефонные номера, назвал пароли (все равно они каждый день менялись) и через пятнадцать минут выяснил, что в городе Москве существует только один человек с именем Кирилл и прозвищем Кактус. Гражданин Кораблик, шестьдесят девятого года рождения. Капитан записал паспортные данные Кирилла Кузьмича, его адрес, подмигнул мрачному Соловью и двинулся с ним на выход.

– Если соврал – казню, – сообщил он авторитету на прощание, отдал ему паспорт и пошел прочь.

– Подвез бы, – осторожно сказал в его спину авторитет.

– Доберешься на метро.

– А машина у тебя хорошая. На зарплату, что ли, купил?

Сыщик ухмыльнулся.

– Автомобиль, в соответствии с законодательством, конфискован у лица, совершившего особо опасное преступление. А я – взял покататься. Еще вопросы есть?

Соловей покачал головой и молча поспешил вон из заведения, и капитан Свинец какое-то время с извращенным удовольствием наблюдал, как по мере удаления от ворот милицейской крепости, в пелене начинающегося полуденного снегопада, походка несчастного урки становится все менее торопливой и нервной, спина выпрямляется, и размах тонких длинных рук все снижает и снижает амплитуду.

Долго, не менее двух часов, капитан добирался по забитым улицам через весь огромный город на его северную окраину, в Свиблово, и там, в паспортном столе, раздвинув плечами плотную и потную очередь посетителей – особенно рьяным пришлось сунуть в нос красную ксиву, – из рук некрасивой девушки с красивыми волосами получил в обмен на шутку и улыбку и взмах той же ксивой ксерокопию формы номер один: картонной карточки с фотографией искомого гражданина Кораблика, идентичной той, что вклеивалась в общегражданский паспорт.

С фотографии смотрела сухая, твердая физиономия. Голый череп, хрящеватые уши, очки в круглой оправе а-ля Джон Леннон. Острый маленький нос. Бедноватый прямоугольный подбородок.

Всякий сыскарь знает, что фотография в паспорте имеет мало общего с оригиналом – в смысле портретного сходства. На первое фото (сделанное в юные годы) вообще нет смысла смотреть. Мужчины на таких снимках – забавные недоросли с торчащими ушами и тонкими шеями. Женщины еще более забавны: убийственные лихие зачесы, жирно накрашенные, дико вытаращенные глаза, выпуклые яркие губы. Капитан не встречал ни одной женщины, которой бы нравилось ее собственное фото в паспорте.

Еще больше загадок загадывают снимки из розыскных дел. Те самые, сделанные в следственных изоляторах, фас и профиль, на груди – белый номер на черном фоне. Клиент может быть кем угодно – хоть Леонардо да Винчи, хоть Леонардо ди Каприо, – но тюремное, в безжалостнейшем ярком свете, фото в ста случаях из ста делает его жутким злодеем, растлителем и душегубом, с полубезумным бешеным взглядом, с криво выдвинутой челюстью. Ощерившийся клиент проедает глазами объектив, упирается затылком в особую железную планку и подсознательно понимает, что тюремные архивы зафиксируют его на веки вечные именно такого вот: сверкающего глазами, волосы дыбом.

Но здесь и сейчас, внимательно вглядываясь в черно-белую ксерокопию черно-белой фотографии, капитан Свинец вспомнил въяве это лицо, доподлинно опознал эти глаза за круглыми стеклами, и этот узкий подбородок, и дважды по-мефистофельски изогнутые уши с торчащими наружу верхними концами.

Эту белесую круглую морду он видел тогда, в морге.

Знобкий охотничий холодок пробежал по коже капитана. Он нашел. Отыскал.

Мужчина, внимательно наблюдавший за капитаном из приоткрытой двери морга города Захарова, был Кирилл Кораблик по прозвищу Кактус, сотрудник Межрегионального фонда ветеранов олимпийского движения.

Капитан небрежно сложил бумажку вчетверо, сунул во внутренний карман, вышел из душного, заполненного нервными людьми коридора паспортной конторы на крыльцо, вдохнул ледяной предзимний воздух и ощутил редкое, из ряда вон выходящее удовольствие.