Мертвая хватка - Воронин Андрей

– В любви повезет, Андреич, – сказал Рыба, ловко тасуя карты. – Вот Хоботу конкретно не повезло.

Майков вдруг ощутил странный вибрирующий зуд в кончиках пальцев рук и ног. Они потеряли чувствительность и гудели, как провода под высоким напряжением. Из пальцев это непонятное, похожее на анестезию ощущение перекинулось на голени и предплечья, потом пошло еще выше; суставы почти приятно онемели, живот подвело, по спине короткой волной пробежали мурашки. Вскоре все тело стало легким, невесомым и до предела наэлектризованным – так, что казалось, только шевельнись, и от тебя во все стороны посыплются искры, даже не искры, а молнии. Только голова пока оставалась такой, как прежде, как будто где-то в глотке у папы Мая стояла прочная заслонка, не пускавшая отраву выше, в мозг.

Майков знал, что это за отрава. Он просто терял контроль над собой и, кажется, был этому даже рад. Слишком многое ему пришлось пережить в последнее время, слишком часто приходилось сдерживать себя из последних сил, чересчур много нелепых, необъяснимых, совершенно идиотских неприятностей свалилось на его голову за эти дни, и он смертельно устал от этой унизительной необходимости все время контролировать себя – каждое слово, каждый жест, каждый перепад настроения. Он действительно был на пределе, и сейчас, когда способность думать и принимать решения еще неокончательно покинула его, когда еще можно было взять себя в руки и дать статическому электричеству, от которого мелко вибрировала каждая клеточка тела, спокойно стечь в землю, он вдруг подумал: «Да пропади оно все пропадом!»

Он перестал сдерживать себя и для начала молча, с наслаждением запустил стаканом в окно. Сначала он хотел швырнуть стакан в стену, но у него еще хватило ума сообразить, что на обоях останется пятно, которое потом ничем не выведешь. Поэтому стакан, просвистев в опасной близости от головы Рыбы – тоже, между прочим, не случайно, – ударился о небьющийся стеклопакет, отскочил и с глухим стуком упал на ковер. По стеклу текла жидкость бледно-янтарного цвета, на ковре появились темные, медленно расплывающиеся пятна, в воздухе резко запахло виски.

– Хватит! – бешено тараща глаза, проорал Майков прямо в побледневшее лицо Рыбы. – Хватит, я сказал! Не хочу говорить об этом ублюдке! И слышать о нем я больше не желаю, ясно?! И не надо песен про старую дружбу! Никакой враг не смог бы меня так подставить, как этот сраный друг! Туда ему, козлу, и дорога. Он, сука, заварил кашу и подох, а я теперь должен за него все это дерьмо расхлебывать!

Рыба отшатнулся и выронил колоду.

– Ты чего, Андреич? – пробормотал он, дрожащими руками подбирая рассыпавшиеся карты. – Белены объелся?

Простатит опять тяжело заскрипел креслом и вдруг сказал, обращаясь к Рыбе:

– Слышь, братан, мне тут на днях место в одном коммерческом банке предложили. Охранником. Бабки нормальные и, главное, рабочий день нормированный. Проторчал в вестибюле свои шесть часов и свободен. В белой, блин, рубашечке, с галстучком, при всех делах… И никакого геморроя.

Я вот все думаю, пойти или не пойти? А ты как считаешь, брателло?

Майков вытаращился на него, не веря собственным ушам, потом грозно нахмурился, но Простатит даже не посмотрел в его сторону: он с заинтересованным видом ждал ответа Рыбы.

И Рыба, конечно, ответил.

– А чего? – ответил он, небрежно бросая на стол только что собранную колоду. – Терять, в принципе, нечего. Работа спокойная, риска почти никакого, не то что в других местах. И, главное, не гавкает никто. Слушай, а еще один охранник там не требуется? Я бы тоже пошел, если местечко найдется.

– Надо будет перетереть с пацанами, – сказал Простатит. – Может, и выгорит дело. Жалко, Хобота нету. Втроем бы веселее было. Как раньше, помнишь?

– Я вас понял, – сказал Майков сквозь зубы. – Вот так вот, значит, да? Вот это вот, значит, и есть проверенные кореша, боевые товарищи. Так?

Рыба и Простатит одинаковым движением повернули к нему головы.

– Какие кореша? – удивился Рыба. – Нет здесь никаких корешей. Давно нет. Ты, Виктор Андреич, начальник, а мы, типа, быки бессловесные. По найму, короче. Простатит, дай закурить. Ага, спасибо, братан. По найму, понял? – продолжал он невнятно, прикуривая зажатую в углу рта сигарету. – Рыба ищет, где глубже, понял? Это про меня. А человек – где лучше, это про Простатита, кореша моего. Был у нас еще один кореш незабвенный, так его блатные замочили из-за чьих-то трахнутых деревьев. Вот мы и думаем, как быть: уйти в нормальное место или подохнуть, как Хобот, неизвестно за что? Да еще, блин, и виноватыми оказаться, как Хобот – посмертно… За братана головой рискнуть – дело святое, Виктор Андреевич. А за начальника, да еще и хренового к тому же, – нет, извини-подвинься. И не надо на меня таращиться, гос-с-сподин Майков. Порядочек этот – ты начальник, я дурак – не я в твоем доме завел. И не Простатит.