Второе восстание Спартака - Вышенков Евгений

– Что за дровосек? – спросил Спартак.

– Да колол тут один мужик дрова для столовой. По крайней тупости определить его на какую-нибудь другую работу было затруднительно. Какая у него погремуха была? – Марсель повернулся к Гоге.

– Да кто его знает... Может, и не было никакой, – сказал Гога.

– Ну неважно. Космач полный. Не человек, а клоп в человечьем обличье. Где лево, где право не мог запомнить, чего уж говорить о другом. И вот он как-то коряво складывал наколотые дрова, они проходу мешали. А Кум частенько шлялся тем путем по служебным своим легавым надобностям. И каждый раз натыкался на дровницу, орал на тупого и втолковывал ему, как надо правильно складировать. И все без толку. Однажды Кум особенно больно долбанулся богонами о поленья. Это, кстати, все видел и потом расписывал Голуб. Он клянется, что Кум в тот день был заметно датый. Может, потому и не стал тратиться на бесполезную говорильню, а просто без лишних слов заехал тупому дровосеку по рылу. Тот постоял, постоял, покачался, лыбясь, потом свалился на снег, и юшка из уха заструилась... Случай не бог весть какой выдающийся, тем более космач со снега поднялся, вновь за дрова принялся и ну складывать их опять на проходе. Да только с тех пор хиреть стал дровосек, доходить прямо на глазах и сгорел буквально в несколько дней. Перекинулся. Вечером приволок копыта со своей дровокольни, а утром его нашли на нарах холодненьким... В больничке его, может быть, и откачали бы, ляг он туда вовремя, да только у него то ли ума, то ли смелости не хватило проситься в больничку. Так что замочил его Кум, форменным образом замочил...

– Помнится, Профессор наш рассказывал, что у японских мокрушников, которые жили в незапамятные времена при тамошнем царе Горохе, был такой способ хитрой мокрухи, – вставил Гога. – Назывался удар отсроченной смерти. Тюкнут человечка вроде бы несильно, извинятся, мол, миль пардон, случайно вышло, и отчалят восвояси. А штымп почешет ушибленное место, пожмет плечами и похиляет дальше по своим делам. А через день-другой подыхает, и никто не может понять, отчего да почему. А потому что мокрушники знали, в какую точку надо тюкнуть и с какой именно силой. Чуть послабже тюкнешь – не подействует, чуть посильнее – скопытится прямо на месте и сам рогомет засыплется. Профессор прогонял, что секрет этого удара навсегда утрачен... Может, Кум где надыбал этот секрет и теперь тренирует ударчик на нашем брате?

– Смешную байку Гога двинул, правда? Только куда лучше япошек умеют бить наши легавые. Про то, кстати, Кум и беседовал потом с Голубом. Верняк, Кум вызвал к себе чекиста Голуба и калякал с ним за тот случай с дровосеком. Он же видел, что Голуб его срисовал. Кум все допытывался, бил ли чекист людишек на допросах. И Голуб признался, что бил. Только не по ушам. Потому как в Ен-Ка-Ве-Де его сразу просветили: по бейцам можешь лупасить сколько влезет, а вот по ушам не трожь, убьешь как нечего делать и показания некому будет подписывать.

Пауза.

– А потом разговор Кума с Голубом повернул и вовсе в интересную сторону. Кум вдруг стал допытываться, что стало с чекистами, которые работали при наркоме Ягоде. «Да перебили почти всех, – отвечает Голуб. – А кого не перебили, тех пересажали». «А с вашим братом, с ежовцами?», – спрашивает Кум. «Та же история», – говорит Голуб. И тут Кум вдруг выдает: дескать, вскоре и нас поведут по Владимирскому тракту... Это-де в лучшем случае. А скорее всего, добавляет, забьют насмерть или к стенке поставят. Кум, конечно, сильно под этим делом был, – Марсель щелкнул себя по горлу, – но все равно... л-любопытные разговорчики вел гражданин начальник.

Марсель испытующе посмотрел на Спартака.

– Как думаешь, что у Кума на уме? Уж не маслинку ли в чердак себе заслать надумал? Голуб трекает, что видел в кумовских глазах отрешенность... ну или что-то такое. Верный признак, божился, что на ту сторону человек смотрит. «У кого я видел такие глаза, – говорит, – те потом вешались в хатах».

– Боишься, нового пришлют? – спросил Спартак.

– Ну да, боюсь, – легко признал Марсель. – Потому как слишком серьезный кипеж заворачивается, чтобы не бояться удара в спину... Вот представь себе, что ты возвращаешься со своего летчицкого задания. Удачно отбомбился, ушел от зениток и прочих истребителей. Подлетаешь к аэродрому на последнем керосине, выпускаешь шасси, и тут тебя встречают не орденами и объятиями, а лупят изо всех стволов и орудий. Такая же примерно ситуация может сложиться, получи мы нежданно-негаданно нового Кума.