Возвращение пираньи - Бушков Александр

Не было никаких сомнений: самолет был п р о р ж а в е в ш и й. Чтобы так д о з р е т ь, он должен был валяться на дне не неделю, не месяц – многие годы... никакой ошибки, все ясно при самом беглом осмотре...

Он отогнал все и всяческие мысли, не позволяя себе расслабляться и тратить время на бесплодное умствование – становится все холоднее, пора пошевеливаться... Но ведь нет на дне д р у г о г о самолета! Вряд ли компьютерные распечатки служили для коварной дезинформации...

Примерившись, отвалил справа налево погнутую дверцу, очень похожую на автомобильную, – тягучий скрип, из проема брызнули рыбешки. До половины просунувшись внутрь, Мазур посветил вокруг – и, убедившись, что не рискует напороться на какой-нибудь острый обломок или запутаться в чем-то, пролез в салон.

Передние кресла сорвало ударом. Осторожненько попробуем их отодвинуть, выкинем одно, потом другое... вот так... Сразу стало просторнее. Та-ак...

Груда костей на полу. Два черепа, две грудные клетки... точно, их было только двое. Пресная вода не так разъедает, как соленая, кости сохраняются дольше... череп пробит, видимо, при ударе швырнуло головой на что-то твердое, угловатое... а этому поломало руки-ноги... может, и обоим поломало, кости так перепутались, что их не разделишь при беглом осмотре на двух индивидуумов... Много времени прошло, разложились, потом в дело вступили рыбешки, работающие не хуже грифов-стервятников...

Остатки одежды? Похоже. Секунду поразмыслив, движимый скорее рефлексами, Мазур принялся осторожно выгребать из салона всякий хлам – кости, проржавевшую винтовку, какие-то деревяшки – и бросать в сторону. Ржавое мачете, часы – ремешок, конечно, сгнил и исчез бесследно – распахнутый чемодан, пластиковый, потому и уцелел в воде... Стоп!

Он поворочался в полностью опустевшем салоне, шаря вокруг снопом света, внимательно осматривая все уголки. Если что-то и напоминает пресловутый «дипломат» – так это небольшой, очень тяжелый чемоданчик, скорее футляр, никелированный, к ручке прикреплен браслет полицейских наручников – а другой браслет, вероятнее всего, был защелкнут на запястье одного из тех двух.

Мазур добросовестно попробовал его открыть – не поддался. Ну и черт с ним, не стоит терять время... Еще раз огляделся – нет, больше ничего не видно, вычистил салон на совесть...

Со всеми предосторожностями выбрался наружу. Отталкиваясь ластами от дна, перемещаясь большими лягушачьими прыжками, обошел самолет вокруг, тщательно светя во все ямки, на каждый подозрительный бугорок. Расширил круг. Вскоре понял, что это бесполезно – в одиночку нечего и думать о скрупулезных поисках. Никелированный трофей – единственное, что внушает надежду... но как быть с в о з р а с т о м самолета? Ну, в конце концов, на милой Родине могли и не сказать всего – очередные недомолвки, это будет продолжаться, пока стоит мир... Нет, но это ведь не вяжется с очень и очень многим...

Решившись, он погасил фонарь, поднял левой рукой тяжеленную добычу, оглянулся и, узрев на фоне зеленоватого полумрака тонкую вертикальную полоску троса, поплыл к ней...

Опа! Правую ногу свело-таки судорогой. Встав на грунт, выхватив нож, Мазур ткнул кончиком в икру, содрогнулся от укола. Не похоже, чтобы особенно уж помогло, нога так и подсекалась, клоня тело вправо. Это уже не судороги – онемение ног, явственная дрожь в мышцах, резкий озноб. Третья стадия переохлаждения, пора уходить... до поверхности секунд десять... ну, восемь, тогда никакой кессонки...

Свободной рукой Мазур расстегнул пояс с грузилами, сбросил. И пошел вверх, стараясь не обгонять собственные пузырьки воздуха, непрерывно выдыхая: воздух уже начал понемногу распирать легкие, как всегда бывает при свободном всплытии... главное, подавить инстинктивное желание вдохнуть... обойдется, прорвемся... тело немеет, черт, мышцы так и дергает, кажется, что вместо кожи на тебя натянули чехол из гибкого льда...

Рывком выпрыгнул из воды по пояс. Перевалил чемоданчик в лодку, обеими руками ухватился на протянутый вдоль резинового борта трос, выплюнул загубник и пару секунд висел в такой позе, прислушиваясь к собственному телу. Ноги захолодели, но нет ни икоты, ни непрестанной зевоты... Мазур выкрикнул что-то нечленораздельное, с обжигающей радостью услышал собственный голос – ну вот, не достигло охлаждение по-настоящему о п а с н о й черты, вовремя убрался из воды...

Подтянувшись на руках, перевалился в лодку и долго лежал, придавленный тяжестью акваланга, упершись левой щекой в свой трофей, казавшийся куском антарктического льда. На ощупь расстегнул пряжки, сбросил акваланг с плеч, отодвинулся от загадочного чемоданчика и лежал еще несколько минут, содрогаясь в ознобе, но тем не менее охваченный откровенно звериной радостью: выбрался, выжил, остальное чепуха...