Личный убийца - Приходько Олег Игоревич

— Бывал там, что ли?

— А как не бывать? Нешто босс сам себе стол накрывать станет? Возили-с продукт.

— Ладно, чего темнишь-то? — отщелкнув в урну окурок, сказал Решетников и посмотрел на часы. — Где?

— Не имею права разглашать секретные сведения о проживании персонала, — подняв указательный палец, заученно произнес снабженец. — Может, ты из милиции, мне потом головы не сносить. А может, киллер.

Разговор происходил во внутреннем дворике магазина, рядом со служебным входом. Двое рабочих разгружали фургон с какой-то импортной продукцией. Решетникову ничего не стоило справиться о даче Богдановича в самой Малаховке, но он смекнул, что путь через этого вымогателя короче и безопаснее: уж он-то распространяться о проявленном неизвестным интересе никак не станет.

— Шутник ты, братец. Был бы я из милиции, не стал бы справки окольными путями наводить. А киллеру по супермаркетам светиться — себе дороже. Говорю — знакомый. Срок вместе тянули, понял? — И сунул десять долларов в карман снабженца.

— От железнодорожной станции пойдешь на юг, на привокзальной площади указатель есть: «Жуковский». Дойдешь до речки… забыл, как она там у них называется… Говнянка, одним словом, — и по берегу. Там придется спросить, я номер забыл. Неказистая дачка, в два этажа. Первый из камня, второй из дерева. Она там одна такая…

Речка хоть и была охвостьем Москвы-реки, но больше походила на ручей, а дача Богдановича и в самом деле оказалась похожей на другие дома. Создавалось впечатление, будто поначалу у строителей были совершенно иные намерения: мощный гранитный фундамент, блоки из тесаного камня, окна из металлопластика, а ровно с середины здания с мансардой — бревна, обшитые досками. Едва ли у Богдановича кончились деньги, скорее верхняя часть дома, крытого пластиковой черепицей, предназначалась для отвода глаз: именно она представала взору из-за высокой деревянной изгороди.

По закрытым ставням, заколоченным воротам, отсутствию машин во дворах Решетников понял, что в соседних домах никто еще не живет, наверняка они находились под охраной. Стоило бы спросить у сторожей, как давно появлялся хозяин, но, побродив по поселку, Решетников таковых не обнаружил. Успокоив себя тем, что нарушает неприкосновенность жилища, выполняя поручение клиентки, он еще раз позвонил ей из машины и, не дождавшись ответа, перелез через забор.

С крыши пристройки можно было попасть в дом, если влезть в треугольное окошко мансарды — единственное, не забранное ставнями. Убедившись в своем полном одиночестве на обозримом пространстве, Решетников вернулся к пристройке, подтянулся, уцепившись за балку, и вскарабкался наверх. Осторожно, чтобы не продавить ботинками черепицу, приставными шажками добрался до окошка, всмотрелся в темноту, но ничего, кроме деревянного края стола и обнесенных вагонкой стен, не увидел. Дверь с обыкновенным врезным замком, сквозь которую наверняка можно было проникнуть в основное помещение, притягивала как магнит.

Толстый клинок штыка к самозарядной винтовке «гаранда» в щель между плотно пригнанными створами не пролезал, пришлось вынуть стекло. На наружной раме оказались шпингалеты, внутреннюю удерживал единственный крючок. Окошко было узким, но и Решетников мощной комплекцией не отличался, пришлось разве что снять пиджак.

Даже беглого осмотра чердака оказалось достаточно, чтобы убедиться в отсутствии чего-нибудь, заслуживающего внимания: слишком доступен был путь сюда, и хозяева наверняка знали об этом. Как и ожидал Решетников, дверь служила более серьезной преградой для взломщиков, у которых в отличие от него не было набора отмычек «РК1350» в кожаном футляре, позволявших справиться с любым замком — английским, автомобильным или гостиничным специальной конструкции.

В нос ударил запах сырости, мышей и гнилых яблок. Лестница спускалась в сенцы. Одна из дверей вела во двор и была заперта на засов, другая — в комнату. Несмотря на наличие замка, она оказалась незапертой.

Камин, тахта, буфет с посудой, накрытый клеенкой круглый стол с керамической вазой посередине представляли убранство помещения, служившего гостиной. Решетников поводил лучом по стенам, обнаружил счетчик с вывинченными пробками, несколько дешевых картин в лакированных рамах, представлявших интерес только потому, что какая-нибудь из них могла закрывать нишу или сейф. Он решил отложить детальный осмотр на потом, но перед тем как переступить порог гостиной присел и направил луч по полу вскользь — в направлении внутренней двери с матовым рифленым стеклом.