Театр теней - Гилфойл Кевин

Он был в долгу и перед Анной Кэт, но в этот раз он ее подвел. Снова подвел. Ночами он спускался в голубую комнату и там, среди старых семейных архивов и скопившихся за восемнадцать лет бездушных фактов, сидел в тишине и ничего не делал. Обманывал сам себя. Разве сидеть на том же месте, где раньше он как одержимый исследовал все, что касалось ее смерти, равносильно выслеживанию убийцы? Нет, его поведение скорее напоминало молитвы Джеки: ее шепот звучал, как отрепетированная роль, она не верила в свои слова, но упорно их повторяла. Джастин и то делает больше, чем он, Дэвис, для того, чтобы поймать убийцу Анны Кэт — пусть он и сражается таким образом со своими собственными демонами. «Боже мой, — подумал Дэвис, — какие демоны могут преследовать пятнадцатилетнего мальчика?» И тут же ощутил муки совести. Он прижался затылком к подголовнику, прислушался к беззаботным голосам, доносящимся откуда-то из лесопарка, и подумал о самоубийстве. Представил тех, кто останавливается на обочине какой-нибудь пустынной дороги, такой, как эта, подсоединяет шланг к выхлопной трубе, просовывает другой конец в приоткрытое окно, а щель затыкает полотенцем. Он закрыл глаза и попытался на минуту отгородиться от всех посторонних мыслей, вообразить, каково им, совершенно отчаявшимся, в последние мгновения жизни, когда инстинкт самосохранения уступает соблазну погрузиться в вечный покой. Ему уже доводилось размышлять над этим, оставаясь наедине с собой. Если в машине, то обязательно шланг. Если в ванной, то бритва. Если в голубой комнате, то пистолет. Инструмент зависел от места, но последние слова оставались неизменными в его воображении.

— Прости меня, Джеки, — шептал он, — прости.

74

Открылась и закрылась задняя дверь, и Марта услышала глухой звук шагов на кухне. Он поднялся по ступенькам в спальню, и каждая ступенька стонала о том, что сын ей лжет.

Она поняла это, когда разводилась: если человек, которого ты любишь, обманул тебя, все, что он делает или говорит, — тоже ложь. До тех пор, пока он во всем не признается. Даже такая на первый взгляд невинная фраза: «Я хочу на завтрак мюсли с изюмом», — лжива, потому что она занимает место правды. Если все его слова и действия — вранье, то незначительная правда — просто часть прикрытия.

Прошло уже много лет, но Марта по сей день помнила, какой нормальной казалась ей жизнь с Терри в те месяцы, когда он уже вовсю крутил роман с этой расчудесной секретаршей с ее семьюдесятью тысячами долларов годового дохода. Она подозревала, что он ей изменяет, инстинктивно чувствовала это, и все же была счастлива. Сэлли Барвик тоже тогда ей лгала. Вся ее жизнь в то время была ложью, выдумкой, а она все равно вспоминает об этих годах с умилением, как о любимом романе. Так что ей нетрудно понять, чем привлекает людей игра «Теневой мир».

Как ни жаль, теперь она лишена этого счастья. Она стала взрослее и мудрее. И врет ей собственный сын… А все из-за доктора Дэвиса Мура. Она его прямо ненавидела! И от этого жизнь ее делалась невыносимой. Когда у мужа начался роман с Денизой Кин, Марта даже не подозревала о существовании этой шлюшки. Доктор Мур, напротив, словно дразнил ее, напоминая о себе, — недаром она нашла в кармане сына его визитку.

Сегодня все началось со звонка из фирмы: клиент в два тридцать прийти не сможет. Марта решила позвонить Саре и попросить привести в порядок прическу. Волосы очень отросли, она даже пыталась сама отстричь тупыми ножницами торчащие пряди. Она уже почти набрала номер, но вдруг передумала и решила проследить за сыном: чем он занят после школы?

Дорожка шла от похожего на зонтик навеса, где стояли велосипеды, мимо стадиона и через узкие ворота в школьной изгороди. Марта медленно отъехала метров на пятнадцать на своем «меркюри-сейбле» кремового цвета и стала наблюдать за детьми. Уже человек сто, если не больше, выехали на Коупс-стрит и отправились по своим делам. По радио передавали старую песенку о любви. Наверное, ее слушали еще Мартины родители. Она нервно подпевала, ловя себя на том, что бесхитростная история потерянной любви напомнила ей о последних днях ее брака.

Наконец появился ее сын, в куртке и с огромным рюкзаком, взял свой велосипед. Она поборола нервную дрожь, пристально наблюдая, куда он направится. Если он едет домой, то повернет налево, на Делавер. Он повернул направо. Может, он решил зайти в гости к приятелю. Но где тогда этот приятель, почему не с ним?