Театр теней - Гилфойл Кевин

А ведь как он радовался жизни буквально несколько часов тому назад, до начала смены! И было чему: жена беременна вторым ребенком, но они пока что никому об этом не сказали; от этой счастливой тайны на двоих оба словно светятся. Если удастся обойти муниципальные правила, они смогут сдавать двухкомнатную квартиру, которая досталась ему от родителей, и переехать в дом с верандой в пригороде. Уже сейчас он и еще один полицейский, парень, с которым они вместе учились в академии, готовы сделать последний взнос за катер, что стоит на приколе в гавани Белмонт.

Вчера, когда он ехал по Гранд-авеню, прорываясь сквозь пелену продолжавшегося целый день ливня, он думал о дюжине убийств, которые ему удалось раскрыть. У него было настолько мало «висяков», что он чувствовал себя готовым принять любой вызов. Ему это по плечу. Ну же, давайте! Последнее время ему поразительно везло: беременная девушка-подросток сдала своего бывшего парня, рассказав, как тот ударил своего брата якорем, а тело сбросил в озеро; водитель сбил пешехода и скрылся с места происшествия, но при этом оставил на протезе жертвы следы краски — как оказалось, самой дорогой у моделей «порше»; плотник воткнул в глаз любовнику жены отвертку, на ручке которой были вырезаны его инициалы. Накануне вечером, в таверне «У Данте», Эмброуз хвастался перед коллегами, говоря, что на каком-то этапе жизни удача превращается в судьбу, а учитывая то количество дел, которое они с напарником, Яном Куком, направили окружному прокурору за последние полгода, они уже почти заслужили такую трансформацию.

— Ты нас сглазишь! — смеялся Ян.

Сегодня, около двух ночи, раздался звонок, и им сообщили, что под ковшом машины для вывоза мусора в переулке, выходящем на Норт-авеню, найден труп женщины. Когда криминалист, укрывшийся от дождя под зонтом, встретил напарников у машины и подробно перечислил те скудные улики с места происшествия, которые ему удалось найти, Ян со злостью сплюнул в ближайшую урну.

— Ну вот, ты нас сглазил, Броузи. Я же говорил, что сглазишь!

Эмброуз опустился на колени у ковша машины и заглянул под него. Кисть жертвы, коричневая и закоченевшая, со сложенными чашечкой пальцами, выглядела как восковой слепок, демонстрирующий правильный захват двухшовного мяча для фастбола. Рука того же коричневого оттенка исчезала за колесами механизма, поднимающего ковш. Не поднимаясь с колен, Эмброуз отодвинулся, лег животом прямо на влажный бетон и направил луч фонаря в темноту, пытаясь разглядеть положение тела. Оно лежало в совершенно неестественной позе. От голубого платья остались какие-то обрывки.

Цементные плиты были немного неровными, с наклоном на восток по всей площадке. Ручеек дождевой воды омывал тело и уносил кровь, волосы и фрагменты кожи в ближайший водосток — а вместе с ними и почти безупречный послужной список Эмброуза.

— Вот тебе и гребаный детектив! — Ян, заглядывавший под ковш с другой стороны, зло поглядел на напарника, поднялся и отряхнул гравий с темно-синего непромокаемого плаща. — Самый что ни на есть настоящий детектив без развязки.

— Этого мы еще не знаем, старина. — Голос Эмброуза прозвучал не слишком уверенно.

Они выяснят, что это за девушка и был ли у нее муж или дружок. Не баловалась ли она наркотиками. Поговорят с ее друзьями. Выяснят, где ее видели в последний раз. Но даже если эти расспросы выведут их на подозреваемого — скажем, какого-нибудь придурка без убедительного алиби, замечавшегося и раньше в агрессивном поведении, — даже в этом случае окружного прокурора такой подозреваемый не устроит. Не хватает вещественных доказательств. Нынче криминалисты научились собирать мельчайшие фрагменты и проводить по ним анализ ДНК; присяжные успели привыкнуть к тому, что им демонстрируют таблицу генетического анализа обвиняемого и совершившего преступление. Защита регулярно подвергала сомнению выводы обвинения на том основании, что отсутствуют доказательства совпадения ДНК. Присяжные часто соглашались с этим аргументом. Искусство проведения анализа ДНК шагнуло вперед, и теперь глупых преступников стало легче ловить, а вот умных — или удачливых — гораздо труднее.

Интуиция подсказывала Эмброузу: это дело останется у него на столе очень и очень надолго.

50

Марта не заявила на Сэма Койна. Она обсудила то происшествие во всех подробностях с единственным человеком — психоаналитиком, к которому обратилась примерно через месяц. Это ей помогло. Весь свой гнев она направила на Дэвиса Мура и попыталась забыть, что идею подать на него в суд подсказал Сэм Койн. Она, разумеется, обратилась за помощью к другому адвокату.