Правда о первой ночи - Данилова Анна

– Она бросила тебя?

– Да. Мне было три года. Принесла в детский дом, сказала, что нет средств к существованию, что она болеет, что живет на лекарствах… Так все говорят… Избавилась, короче, от меня.

– Откуда ты все это знаешь?

– От одной воспитательницы из детского дома. Но какое это имеет значение сейчас?! – Глаза мои снова стали наполняться слезами. Ева, поняв свою ошибку, опять протянула мне платок.

– Прости меня, Валечка, у меня самой сердце разрывается…

– А у тебя-то что?

Вокруг гремела музыка, визжали перепившиеся выпускники, кого-то за деревом выворачивало наизнанку…

Ева, натуральная блондинка с зелеными, удлиненной формы глазами, смотрела куда-то мимо меня, в пространство и горько усмехалась каким-то своим мучительным мыслям. Узкое темное платье с большим вырезом, не доходящее до колен, остроносые туфли, копна длинных, густых, сверкающих при электрическом свете светлых волос… И такая красивая девушка – моя подруга.

Глава 2

Мы познакомились в кафе – открытом, с белыми столиками под красными веселыми полотняными зонтами – напротив интерната, куда она приходила почти каждый день выпить кофе с молоком. В дождь ли, в самое пекло садилась за один и тот же столик, доставала из сумки блокнот и что-то там писала, попивая кофе. Был май, я готовилась к экзаменам, сидя на подоконнике нашей спальни, откуда просматривались и это летнее кафе, и небольшой сквер, усаженный цветами, маленький базар, где торговали зеленью и свежей речной рыбой, а также часть трамвайной линии и оживленной дороги… Мне хотелось бросить к чертям собачьим учебники и окунуться в эту майскую теплынь, смешаться с теми, кто спокойно, не думая ни о каких экзаменах и тем более о своем будущем, покупал черешню и ранние помидоры, еще живых зеркальных карпов, золотистых лещей и свежий хлеб. Мне казалось, что только я да мои одноклассники, измученные напряженным годом учебы и подготовкой к выпускным экзаменам, живут в таком унынии и тоске. Сплошные занятия, разговоры о предстоящих экзаменах, горы прочитанных книг и мельканье одних и тех же лиц преподавателей плюс нервное истощение, авитаминоз, и за всем этим – туманное будущее… Кому понравится такая жизнь? Изо дня в день я следила за этой девушкой из кафе и рисовала в своем воображении ее жизнь. Конечно, у нее есть семья, родители, своя комната с чистой постелью и кружевными занавесками на окне, книжный шкаф и гардероб, где лежат ее аккуратно сложенные вещи, белье, а на плечиках выстроились в ряд курточки, плащ, шубка… Есть и туалетный столик с зеркалом, где стоят флаконы с духами и баночки с кремами. Под кроватью – мягкие домашние туфли. А в ванной комнате висит ее длинный махровый халат, в который она заворачивается после душа. Утром она завтракает вместе с родителями, мама ставит перед ней чашку какао и тарелку с яичницей или бутербродами, обедает она, скорее всего, в университете, который, судя по возрасту (я чувствовала, что она старше меня лет на пять, если не больше), заканчивает, а ужинает в компании друзей в каком-нибудь модном кафе или дома, опять же вместе с родителями… В квартире тихо (не то что в общежитии интерната, где всегда шумно, суетно и неспокойно, где пахнет туалетом и хлоркой, а еще сыростью и плесенью, потому что стены многих спален и умывальных комнат в грибке). После ужина отец ее смотрит футбол перед телевизором, а мама гладит… Пахнет свежевыглаженным бельем, какой-нибудь домашней выпечкой или просто чистотой. Все так просто и приятно, что хочется завыть от невозможности примерить и на себя эту налаженную семейную жизнь, когда ты постоянно чувствуешь, что о тебе заботятся и что твое будущее зависит не только от тебя, но и от тех, кто окружает тебя и хочет тебе лишь добра.

Одного не понимала я – что делает эта девица здесь, в кафе, каждый день появляясь примерно в одно и то же время, после трех? Пьет кофе, это ясно, я сама нарочно зашла в это кафе и села за соседний с ней столик, чтобы получше рассмотреть и ее, и то, что она пьет. Кофе с молоком. Неплохо. Это не джин с тоником, не виски со льдом и не водка… Она курила, и мне тоже хотелось закурить. Она что-то записывала в своем блокноте, и мне тоже хотелось, чтобы и у меня был блокнот и, главное, было бы, что в него записать. Какие-то расчеты? Заметки? Мысли? Что? Я приходила в кафе пару раз специально, чтобы увидеться с ней, точнее, увидеть эту девушку, рассмотреть хотя бы издали ее джинсы и блузку, сандалии и сумочку, сколотые на затылке густые светлые волосы, нежный профиль, розовые губы и, потянув носом, услышать аромат ее кожи или духов… Она была из другой жизни, и я ей откровенно завидовала. И вдруг произошло то, на что я и не рассчитывала, – незнакомка, обернувшись ко мне, попросила у меня зажигалку. Я протянула ей вместо зажигалки пачку сигарет, и мы обе рассмеялись. Извинившись, я дала ей свою зажигалку, она поблагодарила меня и пригласила за свой столик. И я сразу же, словно боясь, что вот сейчас она закурит и уйдет, бросив меня вместе с теми вопросами, которые не давали мне покоя и за которыми крылась мечта познакомиться с ней, выдала ей все, что накопилось во мне, призналась, что давно наблюдаю за ней из окна интерната, даже показала ей окно нашей спальни, все-все, ничего не скрывая…