Правда о первой ночи - Данилова Анна

И тут вдруг он услышал смех. Ее смех. На втором этаже распахнулось окно, ветер вырвал из комнаты прозрачную занавеску, и за ней вылетела голая рука, рука Марго, блеснули браслеты, затем она вся, такая белая, в чем-то открытом, соблазнительном, перегнулась и, подставив счастливое лицо свое жаркому солнцу, крикнула, обращаясь к кому-то в глубине комнаты: «Сегодня жарко, никуда не пойдем… Достань из холодильника груши…»

Субботин увидел внутренним взором и комнату, и голого бесстыжего Александра, и свою раздетую жену, принадлежащую теперь любовнику, и успокоился – да, он не зря прилетел в Стамбул, все идет по плану…

Ночью они с Фикри проникли в отель (сонному портье пришлось заплатить пятьсот долларов), поднялись на второй этаж и постучались в номер, где мирно спала сладкая парочка. Им открыли не сразу, Марго понадобилось время, чтобы проснуться, включить лампу на ночном столике, набросить на себя халат, надеть шлепанцы и, дойдя до двери, спросить тихо и испуганно: «Кто там?»

– Это я, Марго, – сказал задушевным голосом Сергей. – Твой муж.

И она открыла. Как сомнамбула. Увидела его и ахнула, прикрыв белой ладошкой рот.

Субботин взглядом приказал ей вернуться в спальню. Она послушно засеменила. Профессиональный убийца Фикри, стоящий в дверях, тупо улыбался, Александр спал, раскинувшись на простынях. Спокойный, уверенный в том, что он всю жизнь будет спать с чужими бабами и тратить чужие деньги.

– Ложись, – приказал Сергей своей теперь уже бывшей, зажравшейся и обнаглевшей жене. – Раздевайся и ложись.

И она легла. Голая. Рядом со своим голым любовником. Глаза вытаращила, того и гляди выкатятся… Розовая спальня. Розовая баба. Уже чужая баба, которую не жалко. Розовый раскормленный самец с розовыми яйцами.

– Не надо, Сережа, – прошептала Марго уже чужими для него губами. – Я брошу его и вернусь к тебе… И сама не знаю, как все получилось… Хотела ради бизнеса, он знает канал, по которому она, Ева, переправляла камни… Да, он нехорошо поступил с ней, но сейчас ведь как? Каждый сам за себя… Ты же сам меня так учил, помнишь? Когда мы кредиты не погашали? Долги не отдавали… Ну же, ты тоже не такой чистенький, каким хочешь казаться, ты и в тень-то ушел, чтобы я за все отвечала… Мало кто знал, что я вообще замужем, так ты отдалился от меня…

– Давай, Фикри… – Он не мог больше смотреть на свою жену, блеющую на шелковых простынях турецкого отеля рядом с голым парнем, словно нарочно демонстрирующим свой налитый кровью спелый член. – Как договаривались. А ты, сучка, в следующий раз… Хотя что я такое говорю, следующего раза уже не будет…

Он отвернулся.

Раздались сухие резкие щелчки, по щеке Субботина стрельнули теплые капли крови… Все произошло слишком быстро, чтобы он успел передумать. Оба, и Марго и Александр, уже были необратимо мертвы. Пахло чем-то горелым и еще духами. Духами его уже мертвой жены. В глазах рябило от кровавых пятен, застывших в его глазах…

Спустя вечность он звонил в полицию и, захлебываясь, откровенно и зло, словно она и впрямь была в чем-то виновата, подставлял Еву…

Глава 39

Я не знала, сколько ее продержали в камере, пока шло следствие. К тому времени, как я созрела для того, чтобы вернуться домой, Ева меня уже не интересовала. И если бы мне тогда кто-нибудь сказал, что жизнь моя круто повернется после одного-единственного звонка в Россию, я бы захохотала тому в лицо или же у меня началась бы истерика…

Оставаться в доме парня, в которого я влюблялась все больше и больше и перед которым я чувствовала свою вину из-за пошлого знакомства с офицером и тем, что за этим последовало, я больше не могла. Я сбежала от него, остановила такси и поехала в аэропорт, решив для себя, что на этом мои стамбульские приключения подошли к концу. У Наима я жить не могла, потому что он, во-первых, являлся братом Мюстеджепа, которому я не хотела осложнять жизнь, во-вторых, он был связан с Евой. Вот и получалось, что я должна была забыть о них обо всех, просто вычеркнуть из своей жизни и начать жить заново, в своем родном городе, даже если бы мне пришлось отвечать за совершенное мною убийство.

Убийство. От ночных кошмаров мне все равно не удавалось спрятаться. Они сводили меня с ума. И тогда я решила позвонить Мише. Если меня ищут, об этом известно в интернате. Миша непременно узнает об этом одним из первых. И я позвонила. Из автомата. Незнакомая девчонка на интернатовском телефоне сказала, что Миша был там вчера вечером, спрашивал, не звонила ли я, не появлялась ли, и напомнил, куда ему звонить в случае, если я объявлюсь. Он такой, мой Мишка. Я продиктовала девчонке номер своего мобильного телефона, вышла из кабины и устроилась в прохладном холле аэропорта. И примерно через час мне позвонили. Дрожащими руками я держала свой телефон и смотрела на его мигающий розовым светом экран. Мне не верилось, что Миша так быстро разыскал меня.