Вечное сердце - Михайлова Евгения

Глава 10

Он достал большой кусок темно-синей переливающейся парчи. Он хранил его давно для особого случая. Разложил на столе, любовно разгладил, взял портновские ножницы и точно, быстро и безошибочно разрезал на детали. Затем прострочил их на машинке, как профессиональная швея. В размерах он никогда не ошибался. Прогладил швы, внимательно рассмотрел под ярким светом элегантное узкое строгое платье. Украшать его однозначно нужно, но с умом. Он долго рылся в старом сундуке, пока не нашел бледно-розовый шифон. Да, это оно! Вскоре был готов широкий присборенный бант на талию и нежный летящий волан, украсивший вырез. Он повесил платье на стул, долго думал, глядя на него… Синее к синим глазам – слишком просто. Решение пришло через полчаса. Он перешел в кухню, где уже была включена муфельная печь для обжига фарфора. Он работал с таким вдохновением, как никогда в жизни. И результат удивил его самого. Два удлиненных фарфоровых глаза получились совершенно необычного каштанового цвета с золотистыми проблесками, как два топаза.

…Она взглянула на него, когда были приклеены пушистые ресницы. Он сказал: «Ты – не Суок… Я не знаю, как тебя назвать… Наверное, Злата». Парик по цвету подходил к глазам, но он долго и кропотливо наносил особую краску на самые кончики волос. На короткие пряди на макушке. Получился невероятный результат. Волосы естественного каштанового цвета, на которые как будто пролился мелкий золотой дождь.

Он взглянул на календарь и понял, что не выходил из дома, не ел, не пил три дня. Роскошная кукла снисходительно улыбнулась ему губами цвета спелой вишни. Он потянул ее за руку, и она поставила вперед одну ногу, затем другую. Этого он добивался много лет…

Сорвавшийся с цепи голодный Полкан открыл входную дверь, вошел сначала в кухню, нашел там все, что можно было съесть: каравай хлеба, вареную картошку в кастрюле, встав на задние лапы, вылизал прокисшее молоко из глиняного кувшина. Затем медленно вошел в комнату. Хозяин лежал у ног большой куклы в синем платье. Полкан обнюхал его, поставил лапы на грудь и стал лизать шершавым языком его сухие бескровные губы, как будто помогая ему задышать.

Тот открыл глаза и чуть слышно произнес:

– Спасибо, Полкан. Ты, наверное, решил, что я умер.

Он сел, затем встал, держась за стол, постарался глубоко вдохнуть. Получилось не сразу. Сердце не пришло в себя от потрясения. Потом посмотрел на нее: он сделал и это! Слезы покатились из его глаз.

Лиле было грустно. Она не могла объяснить ни Григорию, ни себе, в чем дело. Ей не хотелось выходить из своей белой спальни, она отключила мобильные телефоны, не читала, не спала, просто лежала на диване, глядя на куклу Вику, или бродила по комнате, не думая толком ни о чем. Когда Григорий в очередной раз показался на пороге, она взглянула на него почти с досадой: ей хотелось полного уединения. Она впервые подумала о том, что замужество – это не так уж хорошо. Даже если тебя сильно любят и холят, ты все равно принадлежишь не только себе. И тут же ей стало стыдно. У него такие виноватые, несчастные глаза. Он, наверное, думает, что чем-то не угодил ей. А она просто эгоистка. Лиля улыбнулась жениху.

– Девочка моя, – бросился он к ней. – Я боялся, что ты спишь. Ты нормально себя чувствуешь? Не заболела?

– Нет, что ты. Просто немножко захандрила. У меня это бывает. Когда я такая скучная, стараюсь не попадаться тебе на глаза. Чтоб на нервы не действовать.

– Какие нервы, господи! Я только о тебе и думаю. А почему ты грустишь? Ты знаешь, у меня есть очень хорошие врачи. Может, тебе попить какие-то витамины, или нам съездить куда-то погулять, может, ты хочешь в сауне погреться… Ты понимаешь, нет непоправимых настроений. Вот, например, ты вчера и сегодня почти не ела. Но у этого же тоже есть причина. Что бы ты хотела, подумай, а?

– Гриша, я не знаю. В твоем доме безумное количество еды, я сыта уже от одной мысли о том, что нужно поесть.

– Давай придумаем что-то такое, чего в нашем доме нет.

– Хорошо. Я подумаю.

– А врачи, витамины?

– Ой, нет. Меня мама всю жизнь мучает витаминами, я их терпеть не могу. Гриша, ты же знаешь, что я домоседка. Почему ты переживаешь? Неохота мне никуда тащиться. И в сауне париться не хочу. Я не люблю. Мне хорошо здесь.

– Лиля, – он посадил ее на диван, поднял за подбородок лицо, заглянул в глаза, которые казались ему невыносимо прекрасными, – дело в том, что я знаю себя. Я – нудный тип, рабочий конь под седлом. Такой необычной, утонченной девушке просто не может быть со мной интересно. Я верю в то, что ты ко мне хорошо относишься. Ты же почему-то выбрала меня. Хотя таких, как я… черт знает, сколько подобных мне. Но нам нужно вместе решить, как поставить, извини за выражение, дело. Я о семейной жизни. Тебе не должно быть одиноко и грустно, надо выработать решения.

– Какой ты смешной, Гриша, – улыбнулась Лиля. – Что грусть – это не проблема. Грусть – одно из нормальных человеческих состояний. Я совершенно не хочу «ставить дело» из своей жизни.

– Извини, я ерунду, конечно, сморозил. А давай кого-нибудь пригласим на ужин? Костю с Аленой?

– Мысль неплохая, – с тоской протянула Лиля, – только… Гриша, они бывают такими занудами.

– Ну, давай кого-то другого позовем. Я вообще-то твоих друзей совсем не знаю.

– У меня их и нет… Слушай, а давай позовем эту смешную парочку – колбасницу с негром? Они мне понравились! С ними просто, не нужно стараться быть правильной, как при Алене.

– Тебе он понравился? – насупился Григорий.

– И он, и она, – четко сказала Лиля. – Гриша, ты эти штучки с ревностью даже не начинай. Я не выношу этого бреда.

– Ладно, – покладисто согласился он. – Не буду. Сейчас спрошу у Кости их телефон. Скажу, что хочу с Дэвидом, как с врачом, о чем-то посоветоваться. Не говорить же, что мы собираемся эту парочку в гости пригласить… А их не хотим, – он задумался на мгновение. – Ну, ты поняла. Тогда на завтра?

– Если они смогут, пригласи.

– Конечно, смогут, если я попрошу.

…Таня сначала не могла понять, кто звонит, потом не поняла, зачем их приглашают в будний день, без повода.

– Я даже не знаю, Григорий. Дэвид завтра будет после дежурства. Может, у вас какое-то семейное торжество и вы просто не хотите, чтобы мы подарок искали? Алена с Костей тоже будут?

– Торжества нет, Алену с Костей мы не звали. Как вам объяснить… Лиля, моя невеста, что-то загрустила. Мы подумали о том, кого она хотела бы видеть. Она сказала, что вас.

– Странно немножко…

– Ну, почему. Вы – веселая пара, я тоже так считаю.

– Вы хотите, чтобы мы развлекли вашу невесту?

– Вот как вы ставите вопрос. Хотя – как ставите, так я и отвечу. Да, я этого хочу. Меня беспокоит ее состояние. У нее нет друзей. Вы ей понравились. Что в этом плохого?

– Это очень хорошо, извините меня. Думаю, мы приедем. Мы много работаем, устаем, вообще никуда не выбираемся. Но мы будем рады повидаться с Лилей и с вами… Неожиданно, конечно. Но нам тоже очень понравилась Лиля… и вы. Дэвид вам позвонит, вы расскажете ему, как доехать.

Она какое-то время сидела за своим столом и сурово смотрела в стену. Ну, начинается. Вывела любовника в люди… Как же, мы ей понравились. Особенно я в качестве декоративной колонны.

– Ты чего такая злая сидишь? – заглянула в кабинет Полина. – Кто-то звонил?

– Да. В гости зовут.

– Ой, это, наверное, Кристиан из фирмы приправ.

– К сожалению, нет, – коротко сказала Таня, явно давая понять, что подробностей не будет.

– Ну, ладно. Ты сегодня прям начальница. Я пошла домой тогда.

Таня кивнула и набрала номер Дэвида.

– Привет. Нас на завтра в гости пригласили. Угадай, кто?

– Авдотья Никитина? Лора?

– Мимо. Лиля, невеста Григория, с которой ты так мило танцевал у Алены.

– Это мне кажется странным, потому что ты странно об этом говоришь. А если изложить ситуацию иначе? Нормально?

– Позвонил Григорий. Сказал, что приглашает нас к себе завтра на ужин, поскольку у Лили грустное настроение, а мы показались ей веселыми.

– На этот раз все выглядит немного по-другому, правда? И ничего странного в этом нет. Ты хочешь пойти?

– А ты?

– Таня, мне некогда. Если ты хочешь, мы поедем. Если – нет, закрываем тему. Я же чувствую, что тебе нравится себя накручивать. Мне все равно, поедем мы веселить Лилю или нет. Решай сама.

– Тогда поехали. – У Тани сразу поднялось настроение. Она точно знала, что он не врет. Она его чувствовала. – Мне интересно посмотреть, как они живут. Еще интереснее узнать, ей грустно или она на тебя глаз положила.

Вениамин долго звонил в дверь Лидии, ему не открывали. Он стал стучать кулаком. Из квартиры напротив выглянуло сморщенное лицо соседки, Вениамин открыл рот, чтобы задать вопрос, но старуха исчезла. Тогда он повернулся к двери Лидии спиной и начал изо всех сил колотить в нее ногой в грубом башмаке. Когда ему открыли, он влетел в прихожую, чудом удержавшись на ногах.