Не кради мои годы - Кларк Мэри Хиггинс

В тот вечер злая и разочарованная Рори рассказала своей лучшей подруге Розе, что готова взяться за работу, которую ей предложили в Нью-Джерси.

– Хорошие деньги. Главное, что я буду занята с понедельника по пятницу и не надо будет ежедневно таскаться домой в надежде, что Джо позвонит, – с горечью произнесла Рори.

«Не думала, что все так закончится», – подумала она, заметив двух мужчин лет за шестьдесят.

– Чтоб вы знали, – прошептала она детективам Бенету и Родригес, – эти двое – эксперты из компании профессора Лайонса. Они бывали в доме почти каждый месяц, и я знаю, что они часто звонили профессору Лайонсу. Тот, что повыше, – профессор Чарльз Михаэльсон. Другой – доктор Альберт Уэст.

Минуту спустя она потянула Бенета за рукав.

– А вот и Каллахан и Пирсон, – сказала она. – И подружка с ними.

Мария сделала большие глаза, увидев, кто пришел. «Не думала, что Лилия Нильской Долины осмелится здесь появиться», – подумала она, вопреки своей воле восхитившись привлекательностью Лилиан Стюарт, ее светло-каштановыми волосами и огромными карими глазами.

На ней был светло-серый льняной костюм с широким воротом. «Интересно, как долго она бегала по бутикам, чтобы отыскать его? – задумалась Мария. – Выглядит как безупречный траурный наряд для любовницы… Именно так язвила я отцу про нее, – со стыдом подумала она. – А еще я спросила его, носит ли она высоченные каблуки на раскопках».

Проигнорировав Стюарт, Мария протянула руку Грэгу Пирсону и Ричарду Каллахану.

– Не самый лучший день, не так ли? – произнесла она.

Печаль в глазах обоих согрела ее. Мария знала, как глубоко эти люди ценили дружбу с отцом. Им обоим было чуть больше тридцати, и археологией они занимались самозабвенно, хотя были такие разные. Ричард – стройный, высокий, с густой шевелюрой седеющих черных волос и отличным чувством юмора. Она знала, что он год учился в семинарии, но не смог туда вернуться. Ричард жил возле Университета Фордам, где преподавал.

Грэг был ее роста, когда она надевала каблуки. Его каштановые волосы были коротко подстрижены, а глаза серо-зеленого цвета – просто огромные. Вел он себя тихо, почтительно, и Мария подозревала, что, несмотря на успехи в бизнесе, Грэг был очень застенчив. «Возможно, это одна из причин, по которой он так тянулся к отцу, – подумала она. – Папа был виртуозным рассказчиком».

Грэг несколько раз приглашал ее на обед. Но поняв, что в романтическом плане он ее совсем не интересует и даже нет особенного желания, чтобы он продолжал в том же духе, она намекнула ему, что кое с кем встречается. После этого Грэг больше не искал с ней свиданий.

Подойдя к гробу, мужчины на мгновение преклонили колени.

– Больше не будет вечеров с нашим рассказчиком, – произнесла Мария, когда они встали.

– Невозможно поверить, – прошептала Лили.

Потом к ней подошли Альберт Уэст и Чарльз Михаэльсон.

– Мария, я так сожалею. Не могу поверить. Все это так неожиданно, – сказал Альберт.

– Знаю, знаю, – ответила Мария, взглянув на четверых мужчин, которыми отец так дорожил. – Полицейские с кем-нибудь из вас уже говорили? Мне пришлось дать им список близких друзей, там, конечно, есть и все вы. – Потом она обратилась к Лили: – Не надо говорить, что в этом списке и ваше имя?

«Неужели я заметила внезапное изменение в ком-то из них?» – подумала Мария, хотя уверенности у нее не было, потому что в тот момент вышел похоронный распорядитель и попросил всех пройти мимо гроба для прощания, а потом прямо к машинам. Настало время отправляться в церковь.

Они с мамой ждали, пока все выйдут. С облегчением Мария заметила, что Лили достало ума не прикасаться к телу отца. «Разорвала бы ее на части, если бы она посмела склониться и поцеловать его», – подумала Мария.

Казалось, что мама вообще не понимала, что происходит. Когда Мария подвела ее к гробу, она равнодушно взглянула в лицо покойного мужа и сказала:

– Рада, что он умылся. Так много шума… так много крови…

Мария передала мать Рори и подошла к гробу. «Папа, ты должен был жить еще двадцать лет, – подумала она. – Кто-то должен расплатиться за то, что сделал с тобой».

Она склонилась, прижалась щекой к его щеке и пожалела об этом. Твердое, холодное лицо не принадлежало ее отцу.

Выпрямившись, она прошептала:

– Буду хорошо заботиться о маме. Обещаю тебе.

Во время панихиды Лилиан Стюарт проскользнула в последний ряд церкви и покинула ее до того, как прозвучали последние молитвы. Под впечатлением от холодного приема в похоронном зале она постаралась не встретиться снова с Марией или ее матерью. По дороге на кладбище Лилиан припарковалась далеко от входа и дождалась, пока похоронный кортеж прибыл и уехал. Только тогда она проехала по кладбищенской дорожке, вышла из машины и с букетом роз направилась к свежей могиле Джонатана.

Могильщики уже собирались опустить гроб в могилу. Они почтительно отошли, когда она опустилась на колени, положила на гроб розы и прошептала:

– Я люблю тебя, Джон.

Затем бледная, но сдержанная прошла мимо надгробий к машине. И только в салоне авто дала волю слезам, спрятав лицо в ладонях. Долго сдерживаемые слезы хлынули по щекам, и рыдания сотрясли все ее тело.

Мгновение спустя Лилиан услышала, как открылась дверь машины. Вздрогнув, она подняла глаза, безуспешно пытаясь утереть слезы. Уверенные руки обняли ее и не отпускали, пока она не успокоилась.

– Знал, что ты здесь, – произнес Ричард Каллахан. – Заметил тебя в последнем ряду в церкви.

Лили оттолкнула его.

– Боже милостивый, неужели Мария и ее мать могли меня видеть? – хрипло и неровно произнесла она.

– Не думаю. Я искал тебя. Не знал, куда ты пошла из ритуального зала. Но ты видела, сколько там было народу.

– Ричард, как замечательно, что ты обо мне думаешь, но разве ты не должен быть на поминках?

– Да, но прежде я хотел удостовериться, что ты в порядке. Знаю, как много Джонатан для тебя значил.

Лилиан познакомилась с Ричардом Каллаханом на первых своих раскопках, пять лет назад. Профессор библейской истории Университета Фордам, он рассказал ей, что готовился стать иезуитом, но покинул семинарию до посвящения в сан. Теперь, в прекрасной физической форме, с непринужденной манерой, он стал ей отличным другом, что несколько удивляло ее. Она знала, что для него естественно некоторое осуждение ее отношений с Джонатаном. Но даже если так, то он отлично это скрывал. Именно на тех первых раскопках они с Джонатаном безумно влюбились друг в друга.

Лили слабо улыбнулась.

– Ричард, я тебе так благодарна, но будет лучше, если ты поспешишь на поминки. Джонатан много раз говорил мне, как мама Марии тебя обожает. Уверена, твое присутствие ей теперь необходимо.

– Иду. Но, Лили, должен тебя спросить. Говорил ли Джонатан, что, как ему верилось, он нашел чрезвычайно ценную рукопись среди тех, из архива старинной церкви, что он переводил?

Лилиан Стюарт посмотрела прямо в глаза Ричарду Каллахану.

– Старинная ценная рукопись? Вовсе нет, – солгала она. – Он никогда ничего такого мне не говорил.

Остаток дня у Марии прошел в милосердно предсказуемом распорядке похорон. Теперь, настрадавшись и выплакав все слезы, она внимательно слушала старинного друга семьи отца Эйдена O’Брайана, монаха из монастыря Святого Франциска Ассизского на Манхэттене, который провел панихиду, замолвил доброе слово за ее отца и прочел заупокойные молитвы на кладбище Мэрирест. После всего они отправились в «Ричвуд Кантри Клаб», где был накрыт стол для тех, кто пришел помянуть усопшего.

Собралось больше двухсот человек. Атмосфера царила мрачная, но «Кровавая Мэри» всех взбодрила, и в итоге настроение поднялось до карнавальных нот. Мария осталась довольна, потому что истории, которые рассказывали гости, сплошь были о том, каким славным парнем был ее отец, умным, остроумным, красивым, обаятельным.

«Да, да, да», – соглашалась она.

Под конец застолья, когда Рори повезла маму домой, отец Эйден отвел Марию в сторону. Тихим голосом, хотя подслушивать их было некому, он спросил:

– Мария, не говорил ли тебе папа о своем предчувствии скорой кончины?

Вероятно, ответом ему стало выражение ее лица.

– В прошлую среду твой отец виделся со мной и сказал, что у него было такое предчувствие. Я пригласил его в трапезную на чашечку кофе. И тогда он открыл мне свой секрет. Как ты, наверное, знаешь, он переводил древние рукописи, найденные в тайнике церкви, долгие годы закрытой и почти развалившейся.

– Да, я знала. Он что-то говорил о том, как хорошо они сохранились.

– Среди них есть одна рукопись, чрезвычайно ценная, если твой отец не ошибался. Эта рукопись представляет ценность не только материальную, – добавил он.

Потрясенная, Мария уставилась на семидесятивосьмилетнего монаха. Во время панихиды она заметила, как сильно его ноги страдали от артрита. Теперь густые седые волосы подчеркивали глубокие морщины у него на лбу, а в голосе нельзя было не расслышать тревоги.