Не кради мои годы - Кларк Мэри Хиггинс

Когда они собрались завести детей, время уже было упущено, и в тридцать пять лет оба решили, что их интересы, взгляды на жизнь совершенно разные. Теперь, спустя пятнадцать лет, Артур – отец троих сыновей и активно занимается политикой в Нью-Йорке. Лилиан увлеклась археологией и каждое лето с радостью отправляется на раскопки. Пять лет назад, в возрасте сорока пяти лет, она оказалась на раскопках профессора Джонатана Лайонса, и это изменило жизнь их обоих.

«Я виновата в том, что Кэтлин убила Джонатана, – после его смерти эта мысль не давала ей покоя по ночам. – И вовсе не обязательно Джонатан хотел меня бросить. В тот вечер он сказал, что не мог больше так жить, что от этого состояние Кэтлин сильно ухудшается и что его отношения с Марией стали натянутыми до предела».

В субботу утром воспоминания о той встрече, будто сломанная пластинка, повторялись и повторялись в голове Лилиан. Боль в глазах Джонатана и дрожь в его голосе не уходили из ее памяти.

– Лили, думаю, ты знаешь, как сильно я тебя люблю, и я искренне надеялся, что если Кэтлин в беспамятстве, то все в порядке, то можно поместить ее в хороший интернат и развестись. Но я понял, что не смогу этого сделать. И твою жизнь сломать я не могу. Тебе всего пятьдесят, и ты должна встретить кого-нибудь своего возраста. Если Кэтлин проживет еще лет десять и я тоже, нам будет по восемьдесят. Какая у тебя тогда будет жизнь со мной?

Потом Джонатан добавил:

– У некоторых людей бывает предчувствие скорой смерти. Так было с моим отцом. Говорят, и Авраам Линкольн за неделю до гибели видел сон, как он лежит в гробу в Белом доме. Знаю, это звучит глупо, но у меня предчувствие, что я скоро умру.

«Мне удалось уговорить его повидаться еще раз утром во вторник, – подумала Лилиан, – но в понедельник вечером Кэтлин его застрелила. Господи, что же делать?»

Эльвира договорилась о встрече с Лилиан на ланче в час дня. «Она мне очень нравится, – подумала Лилиан, – но заранее знаю, о чем она меня попросит. И я знаю, как поступить правильно. Но готова ли я поступить правильно? Возможно, рано принимать решение. Я не знаю, что думать».

Она беспокойно бродила по квартире, заправила постель, навела порядок в ванной, сложила грязную после завтрака посуду в посудомоечную машину. Гостиная, такая умиротворяющая с ее ковром и мебелью землистых оттенков, с изображениями древних руин на стенах, всегда была любимой комнатой Джонатана. Лилиан вспоминала о вечерах, когда они пили здесь кофе после ужина. Она видела, как он сидит в просторном кожаном кресле, вытянув на подушки свои длинные ноги. Это кресло она купила в день его рождения. «Здесь твой «недомашний дом», – сказала она ему.

– Как можешь ты любить кого-то так сильно, а потом отвернуться? – злобно крикнула Лили, когда Джонатан сообщил, что прерывает их отношения.

– Я поступаю так именно потому, что люблю, – ответил он. – Люблю тебя, люблю Кэтлин и люблю Марию.

…Эльвира поначалу предложила встретиться в относительно новом ресторане всего в квартале от ее дома на юге Центрального парка, но вдруг переменила свое решение.

– Пусть это будет русский чайный дом, – сказала она.

Лилиан знала, почему Эльвира передумала. «Ресторан на юге Центрального парка называется «У Марии» и слишком напоминает о дочери Джона», – подумала она.

В то утро Лилиан совершила долгую пробежку по Центральному парку, приняла душ и, накинув халат, позавтракала. Теперь она выбрала в шкафу белые летние брюки и голубой льняной блейзер – наряд, который нравился Джонатану особенно.

Как обычно, она была на высоких каблуках. Джонатан часто посмеивался на эту тему. Всего несколько недель назад он пошутил, что Мария саркастически спросила его, занимается ли она раскопками на таких каблуках. «Меня это взбесило, и ему пришлось сожалеть, – подумала Лилиан, подрумянивая щеки и еще раз приглаживая короткие темные волосы; потом, ощутив в душе горечь и огорчение, добавила: – Но именно такие замечания Марии изводили его».

Она готова была выйти из дома, когда зазвонил телефон.

– Лили, почему бы мне не зайти за тобой и не сводить на ланч? – прозвучало в трубке. – Сегодня у тебя тяжелый день.

– Именно так, но позвонила Эльвира, она вернулась из поездки. Мы сейчас должны с ней встретиться.

Она скорее почувствовала, чем услышала последовавшую паузу:

– Надеюсь, ты ничего не расскажешь ей кое о чем?

– Пока не решила, – ответила она.

– Тогда не говори ни слова. Пообещай мне это. Потому что если ты скажешь, то все будет кончено. Тебе нужно время, чтобы подумать спокойно и практично. Ты Джонатану ничего не должна. И кроме того, если выяснится, что он с тобой порвал, а у тебя есть то, что ему было нужно, ты станешь второй подозреваемой после его жены. Верь мне, адвокат жены может заявить, что ты была там, потому что знала, что сиделки не будет. Джонатан оставил дверь открытой для тебя. Они могут обвинить тебя в том, что ты вошла в дом с закрытым лицом, пристрелила его, потом вложила пистолет в руки его сумасшедшей жены и скрылась. Тогда в виновности Кэтлин будут сомнения.

Лилиан ответила на звонок по параллельному аппарату в гостиной. Слушая, она смотрела на кресло, в котором так часто сидел Джонатан, и думала о том, как уютно было им в этом кресле вдвоем. Взглянув на дверь, она снова представила его выходящим со словами: «Прости, Лили, я искренне сожалею».

– Это совершенная чушь, – резко произнесла она в трубку. – Кэтлин убила Джонатана потому, что ревновала ко мне. Стыдно тебе сочинять подобные сценарии. Но вот что: ни Эльвире, никому другому я пока не скажу ни слова. По своим собственным соображениям. Я обещаю.

Через тридцать секунд после вторжения Лайзы Скотт Саймон Бенет позвонил в отделение полиции Мауа и сообщил о краже драгоценностей.

Ллойд Скотт коротко бросил:

– Скоро буду, – и выбежал к себе домой ждать наряд полиции.

Мария переводила взгляд с одного детектива на другого.

– Не верится, что Скоттов обокрали, – сказала она. – Просто не верится. Перед поездкой Ллойд рассказывал про их новую охранную систему, и про камеры слежения, и еще про бог знает что в их доме.

– К сожалению, в наше время мало систем, которые не смог бы взломать специалист, – успокоил ее Бенет. – Было ли известно, что миссис Скотт хранит в доме дорогие украшения?

– Не знаю. Она говорила нам про них, но о том, что она торговала украшениями собственного изготовления, знали все, да и сама она всегда носила драгоценности.

Говоря это, Мария чувствовала себя наблюдателем всего, что происходило в комнате. Она взглянула мимо детективов на портрет отца над пианино. Сходство было поразительное; особенно впечатляли умное выражение лица и едва заметная улыбка, редко покидавшая его уста.

Сквозь окно в комнату проливался солнечный свет, рисуя причудливый узор на геометрическом орнаменте светлого ковра. Чувствуя себя удаленной от дома, Мария вдруг осознала, как хорошо потрудилась Бетти, чтобы сохранить блеск и чистоту просторной гостиной после того, как следователи сняли отпечатки пальцев, опудрив все вокруг специальным порошком. Ей показалось невероятным, что комната снова была радостной и приветливой, с прекрасными цветочного орнамента диванами и креслами у камина и несколькими столиками, которые так легко было передвигать. Когда приходили друзья отца, они обязательно сдвигали кресла к дивану, чтобы создать полукруг, где так уютно было выпить кофе и вздремнуть после обеда.

Грэг, Ричард, Альберт, Чарльз. Как часто виделась она с ними многие годы, когда отец оставил преподавание? Иногда готовила Бетти, но чаще на кухне хлопотал отец. Стряпня превратилась у него в хобби, и он не только наслаждался, готовя пищу, но даже весьма преуспел в этом искусстве.

«Три недели назад он приготовил большую чашу зеленого салата, свинину по-виргински, запеканку из макарон и чесночный хлеб, – вспомнила она. – Это был последний совместный обед…»

Последний обед. Последняя вечеря. Семидесятый день рождения отца.

Надо сказать детективам о рукописи, которую, возможно, обнаружил отец.

С удивлением она заметила, что оба следователя наблюдали за ней.

– Простите, – очнулась она, – вы спрашивали о драгоценностях Лайзы.

– Итак, вы рассказали, что у нее были драгоценности и, возможно, некоторые люди знали, что она хранит их дома. Но если честно, мисс Лайонс, нам интересно не это. Мы здесь, чтобы поговорить с вами и вашей матерью. Поскольку мистер Скотт сообщил, что отныне он является официальным защитником миссис Лайонс, возможно, стоит поговорить теперь с вами.

– Да, конечно, – ответила Мария, пытаясь говорить уверенным голосом. «Предположим, выяснится про пистолет. Сколько могу я им рассказать, если они спросят?» Пытаясь отсрочить откровения, она произнесла:

– Пожалуйста, позвольте мне сперва проверить маму. Ей надо принять кое-какие лекарства.