Страшнее пистолета - Ольховская Анна

Их семейный доктор переселился в коттедж Красичей на время нахождения там Ланы, хотя большой необходимости в его постоянном присутствии не было. Но — так было спокойнее матери, а значит — пусть бдит. За здоровьем, разумеется.

А два дня, на которые отложился разговор с отцом, выросли вовсе не из невозможности побеседовать с ним наедине, без мамы. Места в доме было больше чем достаточно, а в кабинет мужа Елена вообще без приглашения не наведывалась.

Просто Мирослав практически не появлялся дома, возвращаясь глубоко за полночь, а уезжая так рано, что Лана не успевала проснуться. Она пыталась, конечно, укараулить отца, но организм, основательно вымотанный недавними событиями, с ее планами согласен не был. К тому же доктор, застав в первый день пациентку в гостиной в начале двенадцатого ночи, возмутился до топанья ногами и кляузничанья матери.

Пришлось соблюдать режим питания и отдыха.

А еще Лану напрягало, и весьма, полное отсутствие интереса к ее персоне со стороны правоохранительных органов. Не то чтобы девушка очень соскучилась по общению с господином Старовойтовым, серости в ее жизни и без этого типа хватало, но ненормальность происходящего корчила все более омерзительные рожи, смотреть на которые спокойно получалось все хуже, хотелось гримасничать в ответ. Удерживало только нежелание Ланы подтверждать своим поведением теорию Дарвина о происхождении человека, иметь в своих прапрабабках обезьяну как‑то не комильфо.

Через два дня она окрепла настолько, что смогла дать первый бой врачу, требуя у него конфискованный мобильник. Телефон, правда, отобрал отец, узнав о том ночном звонке, но аппарат передал на хранение доктору, строго‑настрого запретив поддаваться на угрозы и провокации пациентки. И врач, давно знакомый с семейством Красичей, а потому совершенно не обращавший внимания на наезды Ланы, поручение главы семейства выполнял успешно.

Поэтому первый бой закончился вничью. Мобильник Лана не получила, зато получила свободный доступ к домашнему телефону. Раньше трубку всегда снимали остальные домочадцы, подзывая Лану, когда ей звонили друзья или знакомые.

Свободный доступ тут же был использован по назначению. Лана набрала номер отца:

— Папа, сколько будет продолжаться мой домашний арест? Я, между прочим, уже подкоп начала, с помощью столовой ложки. Не стоит меня провоцировать на активные действия, ты же знаешь, они не всегда адекватные. А если серьезно — я хочу вернуть себе мою жизнь!

— Я этого тоже очень хочу, Олененок, — тяжело вздохнул Мирослав. — Поверь, и я, и Матвей, и Подвойский — мы делаем все возможное, чтобы вся эта ерунда закончилась, но…

— Тебе не кажется, что я могла бы принять хоть какое‑то участие в собственном деле, вместо того чтобы изображать плюшевую игрушку у нас дома? Я ведь, кажется, никогда не была инфантильным цветочком, за который все решают другие!

— Солнышко, я просто хотел дать тебе хорошенечко окрепнуть, а потом…

— Я уже достаточно окрепла и хочу приехать в наш офис. Надеюсь, отпущенному под залог можно ходить на работу?

— В принципе я и сам собирался тебе звонить, потому что полчаса назад нам назначили встречу.

— Нам?

— Да. Это касается происходящего. Я за эти дни вынужден был предпринять кое‑какие меры для разрешения ситуации, и сегодня многое должно решиться. И твое присутствие обязательно.

— Вот и замечательно! — какая разница, что там будет решаться, главное — она наконец разберется в этом бардаке! — Куда мне подъехать?

— В два часа за тобой заедет Кравцов и привезет тебя в офис.

— Я и сама могла бы…

— Не говори ерунды, тебе еще рано за руль!

— Ладно, ладно, не злись. Жду.

К визиту в офис, по которому она успела соскучиться, Лана готовилась особенно тщательно. Уложила копну роскошных вьющихся волос в строгую и в то же время весьма сексапильную прическу, не менее часа потратила на превращение довольно бледного пока лица с синяками под глазами в гладкую ухоженную мордашку, выбрала самый эротический из деловых костюмов, туфли на высоком каблуке и осталась очень довольна реакцией окружающих.

Шок и трепет. Особенно со стороны представителей мужского рода, мать просто всплакнула от радости за свою малышку.

Выглядела Лана действительно более чем эффектно. Ради чего она так старалась, девушка объяснить не могла, но ощущение приближающегося кризиса становилось все сильнее. И вполне возможно, что именно сегодня предстоит главный бой, на который следовало явиться во всеоружии.

А оружием Ланы были ее интеллект и внешность. И с этим теперь все было в порядке. В смысле — с внешностью, интеллект вернулся в рабочее состояние гораздо раньше. Вчера.

Убойное воздействие внешности Ланы сказалось даже на всегда невозмутимом начальнике службы безопасности. Нет, он по‑прежнему был невозмутим и немногословен, его сдали пылающие кончики ушей и короткие взгляды украдкой, рикошетившие в Лану через зеркало заднего вида.

Странно, но Матвей почему‑то подъехал не к главному входу в здание, где располагался головной офис холдинга Мирослава Красича, он припарковал машину у так называемого черного входа, через который обычно вели погрузочно‑разгрузочные работы арендаторы.

— Объявлять всем любопытствующим о вашем прибытии в офис не стоит, — предупредил возможные расспросы Кравцов, распахивая перед Ланой дверцу машины. — У нас очень сложные переговоры сегодня, и не хотелось бы, чтобы нам мешали.

— Ты, конечно, вряд ли поделишься со мной подробностями предстоящего, да?

— Вы же сами все прекрасно понимаете, — пожал плечами Матвей.

Лана не видела начальника службы безопасности всего два дня, но поразилась переменам в его облике. Лицо Кравцова осунулось, под глазами появились темные круги, а в глазах — злость загнанного в угол зверя.

— Все не так, да, Матвей? — не удержалась от вопроса девушка. — У адвоката ничего не вышло, и мне придется вернуться за решетку?

— Нет, — глухо проговорил Кравцов. — Этого не будет. Ваш отец не допустит. Идемте, он уже ждет нас.

И опять они прошли не в кабинет Мирослава Красича, а в комнату для переговоров, расположенную в дальнем конце этажа, занимаемого офисами холдинга. Такое уединенное место было выбрано не случайно, проще было сохранить конфиденциальность некоторых сделок.

Попасть в комнату для переговоров можно было, только миновав дополнительный пост охраны, который функционировал только на момент этих самых переговоров. Само собой, там дежурили люди Кравцова.

Сегодня это были проштрафившийся недавно Никита и Сергей, который не раз сопровождал Лану в передвижениях по городу.

Кивнув покрасневшему Никите, девушка вошла в переговорную. Навстречу ей тяжело поднялся из‑за стола отец, в углу пристроился закопавшийся в куче бумаг Подвойский. Он кивнул Лане и снова погрузился в свои записи.

— Привет, малыш, — Мирослав ласково улыбнулся дочери. — Ты великолепно выглядишь! Домашний арест пошел тебе на пользу.

— Главное, чтобы этот арест снова не стал реальным, — Лана поцеловала отца в пахнущую его любимой туалетной водой щеку.

— Не станет, — Красич кивнул на стоявший возле его кресла стул, — садись, нам надо кое‑что обсудить до прихода главных героев дня.

— В смысле? — подняла брови Лана, устраиваясь поудобнее.

— Сейчас все поймешь, — отец занял свое место во главе стола. — Только сразу предупреждаю — решение окончательное, все документы подготовлены, и все будет именно так, как я решил.

— И с чем я категорически не согласен, — проворчал Подвойский, не поднимая головы от бумаг.

— Генрих Борисович, мы с вами это обсуждали не один раз, вы видите другое решение?

— Пока нет, но можно было потянуть время, что‑нибудь, да придумали бы.

— Что придумали, когда дело уже практически состряпано?

— Может, кто‑нибудь из вас начнет говорить по сути, а не перебрасываться ничего не значащими для меня фразами? — возмутилась Лана.

— Да, конечно, извини, — отец откинулся на спинку кресла и, глядя в окно, монотонно заговорил: — В общем, я передаю контрольный пакет акций, пятьдесят один процент, небезызвестной тебе фирме «JTI‑Москва».

— Что?!!

— То. Это их люди организовали провокацию против тебя, причем сделали это безупречно, Генриху Бенедиктовичу не удалось найти ни малейших зацепок, чтобы вытащить тебя из этого дерьма. У обвинения есть все — результаты обыска, показания свидетелей, среди которых особенно ценными являются доносы Пилишвили. Причем не просто доносы, этот мерзавец умудрился сфабриковать подписанные тобою бумаги по транзиту наркотиков. Там много чего еще, в том числе и доказательства твоего, доча, тесного сотрудничества с неким Бароном.