Ускользающая темнота - Баженова Ксения

Комната страха. Ритуал

Старуха в тускло освещенной ванной заканчивала делать свой раствор. Из текущего крана в грязную раковину равномерно капала вода. «Успею, успею. Мамочка поможет. Ничего...» – говорила она, когда ее начинали душить приступы кашля.

Она раскрыла большую книгу с древними заклинаниями. Из тех, что Кукольник научил читать ее, когда мастеришь кукол, и тогда они получались словно живые. Она знала эти странные и красивые латинские слова наизусть. Но в книге имелось еще одно заклинание, которое должно было помочь ввести Катю в транс, чтобы она дошла до ванной. «Не тащить же ее старой больной женщине?!» Бабка шутила. Она пребывала в отличном настроении.

Она никогда не читала его – не было надобности, да и Старик строго-настрого запретил ей связываться с ним. «Оно превращает людей в зомби. Ты обретешь власть, но пострадаешь сама. Особенно это заклинание может обернуться против тебя, если ты сильно разозлишься», – вспомнила она его слова. «Куда уж сильнее? Уже кровью харкаю. Я прочитаю заклинание, она дойдет до ванной, ляжет в воду, и я волью яд в ее чудесный кукольный ротик. Но сначала я опишу ей все, что сделаю с ней».

– Просыпайся!

Старуха улыбалась. Она была в черном длинном платье, облегающем ее обвислый живот, с расходящейся от того места, где раньше находилась талия, юбкой. С красным кружевным воротником и манжетами. Волосы зализаны назад и собраны в маленький пучок.

– Сегодня самый важный день в моей и, я думаю, в твоей жизни тоже. Садись! – Она больно дернула Катю за руку.

– Ариадна Витольдовна... – мучительно простонала та.

– Я не Ариадна. Я Зоя. – Она открыла сундук. Достала куклу. Посадила на стул. – А это твоя прабабка. Моя мачеха. Она убила мою маму, моего папу и мою душу. А твоя бабка Катя, ее дочь, отняла у меня моего любимого. Я поклялась отомстить и убила их всех. Но случайно умер и Паша, поэтому не было мне покоя. Я хотела заполучить их ребенка, но не нашла его. Зато встретила тебя. Я уверена, это мамочка с небес сделала мне такой подарок перед моей смертью. И это даже лучше. Ты – вылитая Катя. Иногда мне кажется, что ты и на самом деле – она. Теперь ты умрешь. Ты станешь моей самой совершенной, самой красивой куклой. Как удивительно ты похожа на свою бабку. Те же волосы, – она провела дряблой ладонью по Катиной голове, – те же глаза, губы, – погладила сморщенными пальцами веки и лицо. – Даже имя такое же.

Было противно и страшно. Катя осторожно засунула руку под подушку. Нащупала косичку.

– Ариадна Витольдовна... Зоя... Вы не могли бы посмотреть, мне что-то попало в глаз. – Сердце удвоило обороты, и ее затрясло.

– А зачем? Скоро тебе будет все равно. Сейчас я наряжу тебя, прочитаю сказку, потом ты пойдешь в ванную, я намажу твои волосы и лицо благоухающими маслами, дам тебе выпить яд, и ты ляжешь в специальный раствор. Пока яд будет действовать, я немного полюбуюсь на тебя и, может быть, тоже выпью отраву. А может, и умру сама, что-то мне плохо совсем. Кстати, Стасик приходил, долго звонил, стучал, но я не открыла. Догадливый он у тебя. Но когда сюда явится милиция, уже будет поздно. Дозу я тебе дам побольше, чем тогда выпил мой Паша.

Старуха говорила спокойно, улыбаясь, и Катя постепенно осознавала, что этот день может стать последним в ее жизни. Слушая жуткий приговор, она еще пыталась лихорадочно думать, что можно сделать. Потянуть время, вдруг Стас успеет, но бабка не слушала ее, действовала уверенно и методично, по разработанному ею плану. Вскочить и накинуть старухе на шею веревку. Но на это у нее точно не хватит сил. Она еле сидела. «Но я могу не пойти в ванную, сопротивляться. Она же не убьет меня просто так. Может, удастся выиграть время».

Ариадна вышла, принесла отрез белого невесомого шелка и огромную тяжелую книгу.

– Вставай.

Она расставила и зажгла свечи – на полу, на столе, на полках возле своих творений. Сняла с Кати майку. И стала наматывать на нее ткань, наподобие греческой туники.

– Садись. – Расчесала ей волосы. Удовлетворенно осмотрела. – Нет. Пожалуй, маслом я воспользуюсь сейчас. Оно усилит действие заклинаний. Я тебе не сказала? Есть такие древние заклинания, которые превращают человека в зомби. И ты пойдешь за мной, куда я скажу.

Она принесла флакончики, закрыла дверь на ключ – «чтобы никто не помешал» – и, капая на ладони, стала втирать в Катины волосы, лицо, руки янтарную жидкость. Катя никогда не верила в такие вещи, но сейчас не сомневалась, что все так и будет и она пойдет за старухой. От обряда одевания, который устроила Ариадна, она совсем перестала сопротивляться и только молила Бога, чтобы Стасик успел. Но не верила в то, что он успеет. Молила просто по инерции. В темноте мерцали свечи, затхлый запах перебивали благоухающие ароматы. В них угадывались ноты розы, жасмина, ладана и чего-то восточного. Это могло случиться с кем угодно в книжках, в страшных сказках, только не с ней. Но когда старуха снова разрешила Кате сесть, открыла огромный старый фолиант и стала читать на незнакомом языке изменившимся, тягучим, низким и напевным голосом, по Катиному лицу потекли слезы. Она слушала эти магические завораживающие слова и плакала.

Она сидела на краю большой площади, похожей на чашу, которую освещали только луна и звезды. И в середине нее вращался большой столб из снега, дождя, тумана, пыли, ветра и разного мусора. Непроницаемый и закручивающийся куда-то вверх, словно смерч. Но не приносящий разрушения. Словно внутри стен этого урагана скрывался другой мир. Вокруг стояли старые трех-, четырехэтажные дома, с облупившейся темно-бордовой штукатуркой. На решетчатых балконах этих домов сидели люди в полуистлевшей одежде. Ей казалось, что все они внимательно смотрят на нее и переговариваются между собой, но слов она не могла разобрать. Несмотря на то что она сидела на камне, было совсем не холодно. Осмотревшись получше, Катя увидела, что первые этажи домов заняты стеклянными витринами магазинов. В одном она разглядела цветы – серые, синие, темно-фиолетовые, – большие красивые искусственные цветы с тканевыми лепестками и темно-зелеными листьями. В другом магазине, рядом, на витрине была выставлена посуда, тоже вся темных оттенков – синего, зеленого, красного. С другой стороны продавались куклы. Катя стала разглядывать их и узнала – это были куклы Ариадны. Но не удивилась. Напротив игрушечного магазина стоял круглый столик. За ним сидела прабабка. Она узнала ее по белому фарфоровому лицу и красной помаде, совершенно не стершейся, блестящей, будто ее нанесли масляной красной краской и сверху еще покрыли лаком. Дверь в лавку была открыта, и из нее раздавалась негромкая плавная мелодия.

– Здравствуй, деточка. Как я рада тебя видеть. А она даже не сказала тебе, как меня зовут. Мое имя Наталья. Эта дрянная девка вытолкнула меня из окна. Подойди, посмотри, какая рана у меня на голове. Иди, не бойся.

Катя встала и осторожно подошла к женщине. Та схватила ее за руку.

– Как же ты похожа на мою дочку. Такая же красивая, как она. Ты не должна умереть. Умереть должна эта сука. Сгореть и корчиться в синем пламени. Потрогай, потрогай, что у меня теперь с головой. Я даже не могу сделать себе нормальную прическу. – Она все еще крепко держала Катину руку своими костлявыми пальцами с загнутыми синими ногтями и остатками красного лака. Поднесла ее к голове. Катина ладонь уперлась в сбившийся колтун волос, похожий на твердый войлочный шарик. Покойница не унималась.

– Потрогай, потрогай рану. Кровь запеклась. Сухая совсем. Так неприятно. – Отпустила. – Иди погуляй. Я скажу тебе, когда пора. – И Катя пошла через площадь. Несколько раз она обернулась, ее прабабка сидела не двигаясь, смотрела ей вслед. Она зашла в темно-серые дворы, освещаемые светом неба. Луна, движимая рукой невидимого фонарщика, следовала за ней. Ей попадались одинокие люди, женщины и мужчины. Они останавливались, смотрели на нее и провожали взглядом.

Катя долго бродила и зашла в маленький дворик, где увидела фонтан с серебристыми струями воды. На бортике, развернувшись к воде, сидели парень и девушка. Они держались за руки, болтали ногами и смотрели куда-то мимо струй. У девушки были длинные светлые волосы. Катя подошла поближе, ребята обернулись, и Катя увидела копию себя, только тусклую, серую и худую. «Вы Катя?!» – не удержалась она. Та утвердительно кивнула. «А это Паша. Твой дед». Паша был кудряв, улыбчив, но так же бесцветен, и землистая кожа, как пергамент, обтягивала его скулы. Господи, как же мы удивительно похожи! Катя не могла в это поверить. Она протянула руку и стала трогать их, желая удостовериться, что это не галлюцинации. Было очень радостно, она не боялась. Хотелось столько всего у них спросить. Но девушка со светлыми волосами сказала: «Пора уходить. Здесь совсем не так безопасно, как ты думаешь. Скоро будет обход». Они встали и, не попрощавшись, молча ушли.