Незнакомец в зеркале - Шелдон Сидни

Тоби было почти девятнадцать.

Одним из клубов, где постоянно отирался Тоби, был «Ни хай». Там гостей развлекало вечно усталое, безразличное ко всему трио музыкантов, пожилой, выгнанный отовсюду пьяница-комик и две стриптизерки, Мэри и Джери, выступавшие под псевдонимом «Сестры Перри». Как это ни странно, но они действительно были сестрами – двадцатилетние девушки, довольно привлекательные, отмеченные печатью дешевой вульгарности. Как-то вечером Джери зашла в бар и села рядом с Тоби. Он улыбнулся и вежливо сказал:

– Мне нравится ваш номер.

Подняв голову, Джери увидела наивного юнца с детским лицом, слишком молодого и плохо одетого, чтобы оказаться легкой поживой. Она безразлично кивнула и уже хотела было отвернуться, но тут Тоби встал, и Джери увидела, что ширинка на его брюках едва не лопается. Девушка снова заглянула в невинные синие глаза.

– Господи Боже! Это все твое?

– Существует только один способ убедиться, не так ли?

Этой же ночью Тоби оказался в постели с обеими сестрами.

Все было тщательно спланировано. За час до начала шоу Джери привела клубного комика, заядлого игрока, в квартиру на авеню Дайверси. Игра в кости была в самом разгаре. Увидев происходящее, комик возбужденно облизал губы:

– У нас всего несколько минут! Я сейчас!

Через полчаса Джери потихоньку улизнула, а комик лихорадочно тряс стаканчик с костями, целиком уйдя в фантастический мир грез, где успех, слава и богатство заключались в одном удачном броске.

В это время Тоби сидел наготове в «Ни хай» – чистенький, аккуратно причесанный – и выжидал.

Когда началось вечернее представление, а комик так и не появился, владелец клуба метался за кулисами, вне себя от злобы и ярости.

– С этим ублюдком покончено, ясно вам?! Пусть и близко к моему клубу не подходит!

– Я вас так понимаю! – промурлыкала Мэри. – Но нам повезло – в баре сидит новый комик. Только сейчас приехал из Нью-Йорка.

– Что?! Где?!

Владелец помчался в бар.

– Ради всего святого, где его нянька? Ведь это ребенок!

– Он просто великолепен! – заверила Джери, причем совершенно искренне.

– Дайте ему возможность показать себя, – добавила Мэри. – Все равно вам терять нечего.

– Кроме этих сволочей посетителей! – пробормотал хозяин, но все же, пожав плечами, подошел к Тоби. – Значит, вы и есть комик?

– Ну да, – небрежно ответил Тоби. – Только недавно отработал сезон в Катскиллских горах.

Хозяин снова смерил его взглядом.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать два, – солгал Тоби.

– Черта лысого! Ну ладно, пойдем. И запомни: если провалишься, не доживешь и до двадцати двух!

Так все и началось. Мечта Тоби Темпла наконец-то сбылась – он стоял на сцене, в кольце света, оркестр играл в его честь приветственный марш, а публика, его публика, собралась здесь, чтобы специально послушать и поаплодировать новому комику.

Тоби почувствовал такой прилив нежности к этим людям, что ощутил комок в горле. Ему показалось, будто он и зрители стали единым целым, будто невидимый магический шнур связал их. Он на мгновение вспомнил о матери, надеясь, что она видит сына, где бы ни находилась сейчас.

Музыка смолкла. Тоби начал говорить:

– Добрый вечер, счастливчики! Меня зовут Тоби Темпл. Думаю, свои имена вы твердо знаете! – Молчание. Тоби решил продолжить. – Слыхали о новом главе чикагской мафии? Он голубой. С этого дня в программу «Поцелуй смерти» включен еще ужин с танцами.

Ни единого смешка. Они смотрели на Тоби холодно, враждебно, и юноша почувствовал, как острые когти страха раздирают внутренности. Тело покрылось липкой испариной. Волшебная связь с публикой внезапно исчезла. Но он не сдавался:

– Я недавно работал в Мэне. Театр стоял в таком густом лесу, что директором там был медведь.

Тишина. И почти ощутимые волны неприязни.

– Никто не предупредил меня, что здесь собрались одни глухонемые. Или это вечеринка на «Титанике»? Корабль тонет, а спасательных шлюпок нет.

Раздались шиканье, свист, и через две минуты после начала номера владелец клуба лихорадочно замахал музыкантам, которые громко заиграли, заглушив звук голоса Тоби. Он стоял как прикованный, с широкой улыбкой на лице, но слезы жгли веки.

Как хотел юноша закричать, выплеснуть на врагов гнев и разочарование!

Миссис Цински проснулась от воплей – громких, пронзительных, звучавших так зловеще в ночной тишине… Только вскочив с постели, она сообразила, что это плачет малышка, и поспешила в другую комнату, где была устроена детская. Жозефина, с посиневшим лицом, билась в судорогах.

В больнице врач-практикант ввел ребенку транквилизатор, и девочка мирно уснула. Доктор Уилсон, принимавший роды у миссис Цински, еще раз тщательно обследовал Жозефину, но никаких отклонений не нашел. И все же ему было не по себе. Доктор никак не мог забыть часы, висевшие на стене в родовспомогательной палате.

Варьете было любимым развлечением американцев с 1891 года до закрытия театра «Палас» в 1932 году. Все начинающие комики пробовали силы на этом поле битвы, где оттачивали свое остроумие на враждебно настроенной богатой публике. Однако те, кому удалось победить, завоевать расположение зрителей, получали в награду известность и славу.

Десятки самых знаменитых комиков прошли школу варьете. Но с упадком этого жанра пришлось искать другие способы заработка. Звездам было легче – их приглашали на радио, в концертные залы и лучшие ночные клубы страны, а начинающим актерам, таким как Тоби, приходилось нелегко. Они тоже выступали в ночных клубах, но совсем иного сорта.

Сеть подобных заведений была известна под названием «Туалет», и это слово было еще слишком мягким – грязные салуны, разбросанные по всей стране, где небритые пьяные посетители звенели кружками, громко рыгали, приставали к стриптизеркам и освистывали комиков просто так, для забавы.

Гримуборными служили грязные клетушки, провонявшие гнилыми объедками, спиртным, мочой, дешевыми духами, но над всем царил едкий запах страха – страха провала, липкого пота, выступающего в минуту поражения. Туалеты были в таком состоянии, что женщины предпочитали пользоваться раковинами. Гонорары тоже были различными – от совершенно несъедобных обедов до пяти – десяти, а иногда даже пятнадцати долларов за ночь в зависимости от приема зрителей.

Тоби Темпл прошел через все эти заведения, они стали его школой. Только названия городков отличались друг от друга, а клубы и салуны были совершенно одинаковы: такие же запахи, еда, музыка, та же ненависть зрителей. Если им не нравился артист, в него летели пивные бутылки, раздавались выкрики, топот, исполнителя прогоняли со сцены свистом.