Что моё, то моё - Хольт Анне

– Звучит убедительно, – сухо ответила она.

Между ними на столе стоял термос с чаем, заваренным с мёдом. Крышка пропускала воздух, и он выходил, неприятно посвистывая. Ингер Йоханне попыталась закрутить её плотнее.

– Однако существует масса других вариантов, – добавил он и взял обеими руками чашку. – В этой стране коррупция вообще практически невозможна. По многим причинам. Во-первых, для нас это исторически несвойственно. Звучит странно, но коррупция обусловливается некоей национальной традицией. Во многих африканских странах, например…

– Куда тебя занесло!

Они засмеялись.

– В Европе за последние годы было возбуждено немало дел о коррупции, – сказала Ингер Йоханне. – В Бельгии, Франции. Это совсем рядом. Нет нужды ехать в Африку.

– Верно, – согласился Ингвар. – Но у нас ведь очень маленькая страна. Все на виду. Ещё и поэтому у нас нет проблем, связанных с коррупцией.

– А с чем связаны наши проблемы? Что может стать причиной недобросовестности и злоупотреблений в чиновничьем или судейском аппарате?

– Не деньги. Скорее вопросы престижа, попытка сохранить доброе имя и прочее подобное.

– М-м-м.

Она отставила термос. Он продолжал посвистывать. Ингвар открутил крышку, вылил остатки чая в кружку, осторожно положил крышку на стол и спросил:

– Ты что-то хочешь спросить?

– Возможно ли вообще, чтобы Аксель Сайер в те времена был осуждён, несмотря на то, что в прокуратуре или следственных органах был кто-то, кто знал, что он невиновен?

– Его осудили присяжные, – сказал Ингвар. – Не думаю, чтобы десять человек единодушно согласились с подобной несправедливостью. И потом: он провёл в заключении девять лет. Судебная ошибка за такой срок непременно бы обнаружилась.

– Всё это так. Но ведь доказательства предоставляла прокуратура.

– Именно. И ты считаешь, что…

– Я ничего не считаю. Я только спросила тебя, возможно ли, по-твоему, чтобы в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году полиция и генеральный прокурор способствовали осуждению Акселя Сайера, зная при этом, что он невиновен.

– Кто был обвинителем по делу?

– Астор Конгсбаккен.

Ингвар отпил из кружки и рассмеялся.

– Судя по газетным статьям, он настойчиво добивался обвинительного приговора по этому делу, – продолжала Ингер Йоханне.

– Могу себе представить! Я был тогда ещё молод…

Он широко улыбнулся и посмотрел не неё. Она потёрла чайное пятно на одеяле и поплотнее закуталась в него.

– …чтобы участвовать в процессе вместе с ним, – продолжил он. – Но о нём ходили легенды. Крепкий орешек даже для самых талантливых адвокатов. Не помню, что с ним стало.

– По-моему, он уже давно умер, – негромко сказала она.

– Да, умер или глубокий старик. Но я уверен в одном: прокурор Конгсбаккен никогда не стал бы содействовать осуждению невиновного.

– Но в тысяча девятьсот шестьдесят пятом, когда Акселя освободили без всяких объяснений и реабилитации…

Зазвонил мобильный. Разговор продолжался не больше минуты. Закончив, Ингвар произнёс, повернувшись к Ингер Йоханне:

– Ничего. Грете Гарборг похоронена на кладбище Остре Гравлюн в Осло, рядом с родителями. Три человека из полицейского управления Осло проверили всё рядом с могилой. Ничего не нашли. Никаких свёртков, записок. Они продолжат поиски утром, но, скорее всего, там ничего нет.

– Слава богу, – вздохнула Ингер Йоханне, чувствуя, как спадает напряжение. – Но…

Он взглянул на неё. В сумраке его глаза стали тёмными, почти чёрными. Ему уже пора было побриться. Плед сполз с его плеч. Когда он повернулся, чтобы поправить его, Ингер Йоханне увидела своё имя на широкой спине. Она зевнула, но смотреть на часы не захотела.

– …мы по-прежнему не уверены, что Эмили похитил тот же человек, – сказала она. – Это может быть кто-нибудь другой.

– Да, – кивнул он в ответ. – Но я так не думаю. И ты тоже. Дай Боже, чтобы это было не так.

Напор, с которым он произнёс последнюю фразу, поразил её.

– Почему?.. Что ты имеешь в виду?

– Эмили жива. Она должна быть жива. Если это наш приятель похитил её, у него есть причина, чтобы сохранять ей жизнь. Поэтому я надеюсь, что это он. Нам нужно только…

– …найти его.

– Мне пора, – сказал Ингвар.

– Это точно, – ответила Ингер Йоханне. – Пойду вызову такси.

Ингвар допил свой джин-тоник уже три часа назад. Он вполне мог бы сам сесть за руль, они оба понимали это.