Увези меня на лимузине! - Ольховская Анна

– Не тяните, Сергей Львович, – никак не удавалось придать шелесту эмоциональную окрашенность, поскольку с эмоциями у меня сейчас тоже было никак. – Все равно ведь узнаю.

– Сбежал Голубовский из колонии, еще в конце прошлого года сбежал. В розыске он, но безуспешно.

– Кажется, я знаю, где он скрывался до последнего времени.

– Я тоже знаю.

– Господи, Леша, родной мой, как же ты так! – Шелест неожиданно взорвался воем, дочка испуганно подскочила и обняла меня ручками за шею:

– Неть, мама, неть! Не надо!

– Это кто там, неужели Ника? – недоверчиво пробасил Левандовский. – Она что, уже разговаривает? Подожди, но этого не может быть!

– Сергей Львович, я понимаю ваше желание сменить тему, – выть я уже перестала, говорила почти нормально, – но давайте пока вообще закончим разговор.

– Но ты…

– За меня не беспокойтесь, я в порядке. На днях вылетаю с Никой в Москву. Примете? Мне же идти некуда.

– Обидеть хочешь старика, да? Ждем вас, девочки наши, очень ждем. А уж Ирина Ильинична как рада будет! Она же малышку вообще не видела. А мы – только сразу после рождения, и все. Позвони сразу, как возьмешь билеты.

– Только вот еще что, – я посмотрела на гипсового пса с умоляющими глазами, – мы с собакой едем. Можно?

– Это с Маем, что ли? Конечно, можно, куда ж вы без него. Правда, на пса документы оформлять придется, но с этим я постараюсь помочь.

– Спасибо.

– Не за что. Ждем вас, родные наши. И помни – мы найдем Лешу. Обязательно.

– Я знаю.

Ника забрала у меня телефонную трубку и отбросила в сторону, после чего деловито направилась к шкафу с одеждой. Саша подняла трубку, нажала отбой и аккуратно вставила в гнездо телефонного аппарата, после чего присоединилась к остальным зрителям, с любопытством наблюдавшим за моей дочкой, которая воевала с чемоданом. Силы были явно неравными, поскольку размер кофра превышал рост ребенка раза в два, не меньше. Ника несколько раз шлепалась на попку, но упорно поднималась и, словно муравьишка, тянула громоздкую штуковину ко мне.

– Никуська, зачем это тебе? – первым не выдержал, конечно, Слава.

– Ехать. К папе, – отвлеклась малышка и тут же опять бухнулась на пол.

Где и осталась сидеть, жалобно глядя на меня:

– Ника устала.

– Еще бы, такую махину перла! – Слава хотел взять девочку на руки, но его опередил Май.

Пес подбежал к своей любимице, лизнул ее в нос и улегся рядом, обняв лапами. Малышка звонко рассмеялась и, зарывшись в густую шерсть собаки, решила отдохнуть.

– Саш, – я повернулась к подруге, – узнай, пожалуйста, рейсы на Москву, вылет из Берлина.

– А на какое число?

– Ты пока просто узнай ситуацию с билетами, а заодно – какие бумаги надо оформить на собаку. Думаю, мы сами справимся с вывозом Мая, не привлекая генерала, верно?

– Само собой, – кивнула Саша. – Только учти – я еду с вами.

– Мама, небольшое уточнение: мы едем все вместе, – Вика напряженно смотрела на мать.

Слава подошел к сестре и встал рядом. Судя по их решительному виду, настроены ребята были весьма серьезно. Но и мама их давно перестала быть мягкой и безвольной женщиной:

– Вам на учебу меньше чем через две недели, забыли? Я не против вашей поездки в Москву, но не сейчас. Давайте съездим на рождественские каникулы, договорились?

– Нет, – набычился Славка, – не договорились. Мы все равно едем сейчас.

– Сын, послушай, – Саша решила воззвать к разуму детей, – я прекрасно понимаю ваше желание помочь, но в данной ситуации вы будете только мешать. Только без обид, ладно?

– Ну чем мы помешаем, чем?

– А чем поможете? Давайте, аргументируйте! Ведь если просто не будете мешать, то бесполезный балласт нам ни к чему. Сейчас нужна реальная помощь. Итак? – Саша уселась на стул, заложила ногу за ногу и выжидающе смотрела на детей.

– Ну… А с Никой посидеть, чтобы вы могли отлучиться? – Вика забросила пробный мяч.

– Там есть кому нянчиться: и Алина, и Ирина Ильинична, и Инга, – отбила подачу мать.

– Тогда… Тогда последить за кем-нибудь? – В голосе Славы появились просительные нотки.

– Ты считаешь, что у генерала ФСБ такая напряженка с кадрами, что он воспользуется услугами подростка?

– Кстати, тетя Аня, – парень решил отвлечься от проигрышной для него дискуссии, – я слышал, вы про папашку у генерала спрашивали. Он что, сбежал? И с какого боку он вообще в этой истории? Этот гад что, не угомонится никак?

– Слава! – подруга резко поднялась с места. – Как бы там ни было, но Андрей Голубовский – ваш отец, и постарайся отзываться о нем в более корректной форме.

– Так он же… – запальчиво начал парень, но мать жестко оборвала его:

– Но ты же – не он, верно?

– Верно, – мрачно кивнул Слава. – Совсем не он. И не Голубовский, между прочим, давно уже. Но, мама, как ты не понимаешь! Не можем мы с Викой сидеть тут и ждать у моря погоды!

– А тут сидеть и не надо, пора возвращаться в Берлин, к бабушке, готовиться к новому учебному году. Это самое лучшее, что вы можете предпринять в данной ситуации.

– Но…

– Никаких «но»! Решение окончательное, и отменить его можно только в случае появления достаточно весомых аргументов в вашу пользу. Ясно?

Брат с сестрой упрямо молчали, глядя в сторону. Не знаю, что они там, в стороне, видели, она ведь не хрустальный шар гадалки, но рассмотреть там спасительную подсказку не смогли.

Саша подошла к детям, обняла их за плечи и чмокнула в щеку сначала Вику, потом – Славу:

– Все, золотые мои помощнички, нам пора. Я вас прекрасно понимаю, но поймите и вы меня – как мне жить, если вы по горячности своей вляпаетесь в неприятности? Или попадетесь на глаза отцу, что вполне реально в данной ситуации? Так что не дуйтесь и не злитесь, мы с вами наверстаем упущенное в Москве по полной программе! Но потом. ОК?

Ребята переглянулись, уныло вздохнули и кивнули.

– А теперь идите-ка на пляж, вас друзья давно заждались, – Саша подтолкнула их к двери. – Пользуйтесь последними перед учебой солнечными деньками по полной программе, скоро дожди начнутся. А я поеду в «Люфтганза». Все, Анетка, встретимся за обедом.

– Мама, а может…

И семейство утопало из моей комнаты, не прекращая пререкаться. А я решила присоединиться к сладко сопевшей дочери и прилегла на кровать. Но там не спалось, компашка на полу казалась более заманчивой. Без них было пусто и одиноко. И думалось тоскливо, и хотелось кукситься.

Не хочу, надоело!

Я пристроилась к другому теплому мохнатому боку пса, поерзала немножко, устраиваясь поуютнее, и мгновенно отключилась.

Все аэровокзалы мира одинаковы. И неважно, что одни надменно сверкают хайтеком, а в других сиротливо ютятся убогие кресла, выпущенные в семидесятых годах прошлого столетия. Общая атмосфера одинакова. Мяукающие объявления, толпы у регистрационных стоек, треск багажной ленты и – гомон, не стихающий ни днем, ни ночью. А еще нездешние лица. Нет, я не имею в виду космопорты с обилием инопланетян. Просто люди, ожидающие вылета самолета, уже не здесь. Они – там, куда летят.

И поэтому аэропорт Берлина мало чем отличался от аэропорта Улан-Удэ. Если, конечно, в Улан-Удэ есть аэропорт.

Разумеется, Вика со Славой увязались нас провожать. Хорошо хоть, Римма Григорьевна, новоиспеченная миллионерша, она же – Сашина мама, не увязалась с ними. Дама она довольно специфическая, а с обретением нового жизненного статуса специфика усугубилась. Но в целом окружающих Римма Григорьевна не очень утомляла, а главное – не вмешивалась в бизнес. Иначе хорошо отлаженная педантичным фон Клотцем машина давно бы уже съехала в кювет.

Вещей мы с Сашей набирать не стали, лишний багаж нам ни к чему. Для того чтобы справиться с Никой и Маем, нужны свободные руки, и мы ограничились парой чемоданов и небольшими рюкзачками.

К нам собирался присоединиться Винсент, чья помощь оказалась бы совсем не лишней. Но Морено пока был занят на основном месте службы и поэтому собирался прилететь дня через два-три сразу в Москву.

В аэропорт мы прибыли за полчаса до начала регистрации на наш рейс и устроились пока в зале ожидания.

– Ну, зайцы, – Саша по очереди чмокнула детей, – помните, что вы мне обещали?

– Конечно, мам, – бодро ответил Славка.

На мой подозрительный взгляд, даже слишком бодро. Я попыталась перенастроить зрение и сделать взгляд более благодушным, но паршивец уперся и исключительно из вредности стал еще более подозрительным.

А заодно напомнил мне, что Вика и Слава, без конца теребившие мать в надежде убедить ее в собственной полезности, за день до нашего отлета неожиданно угомонились. Конечно, это можно было объяснить тем, что билеты уже взяты, вопрос решен окончательно и дальнейшее нытье выглядело бесперспективным.

Но слишком уж нарочито бодрыми и веселыми выглядели Сашины детки, слишком уж смиренными. Они явно что-то задумали, и оставалось только надеяться, что они не натворят глупостей.