Лицо в зеркале - Кунц Дин

— Да, сэр.

— И теперь Янси может выжить не благодаря своим действиям и выбору, не по своей воле, а потому, что ты открыл ему самое ближайшее будущее. — Тайфун вздыхает. Качает головой. На лице грусть, его печалят слова, которые он обязан произнести. — Это нехорошо, сынок. Нехорошо для тебя.

Мгновением раньше Данни хотелось поблагодарить наставника за то, что тот не выказывает злости. Теперь же у него появляется дурное предчувствие: спокойствие и сожаление Тайфуна обусловлено тем, что решение уже принято, причем не в его пользу.

— Было множество способов, с помощью которых ты мог бы убедить мистера Янси не подходить к дому. Способов непрямого воздействия.

Но старик не способен надолго подавлять природную веселость. На губах вновь играет улыбка. Синие глаза так весело поблескивают, что с белой накладной бородой и в менее элегантном костюме он бы ничем не отличался от того джентльмена, которому через два дня предстоит сесть в сани и отправить в полет бескрылого оленя.

Наклонившись над столом, словно заговорщик, Тайфун продолжает:

— Сынок, призраку пара пустяков заставить Рискового стремглав убежать от этого дома к бабушке Розе или в бар. Не следовало тебе действовать столь прямо. Если ты будешь продолжать в той же манере, то наверняка подведешь своего друга Этана и по существу станешь причиной его смерти и смерти мальчика.

Они смотрят друг на друга.

Данни не решается спросить, будет ли ему дозволено и дальше заниматься этим делом, из страха, что уже знает ответ.

А Тайфун нарушает паузу лишь после того, как вновь прикладывается к стакану с «Мартини».

— Ты — парень не промах, Данни. Упрямый, пылкий, нарушающий правила, но ты мне нравишься. Действительно, нравишься.

Не зная, как истолковать эти слова, Данни молчаливо ждет.

— Я не хочу показаться грубым, но мои гости должны прибыть в самом скором времени. А твой голодный взгляд может их спугнуть. Эти ребята такие осторожные. Один политикан и двое его советников.

— Так я могу и дальше охранять Этана? — решается спросить Данни.

— После твоих повторяющихся проколов я имею полное право отстранить тебя от этого. У ангелов-хранителей есть свои правила поведения, ты понимаешь? И они стоят выше добрых намерений. Этичность нашего поведения должна быть выше, чем у сенаторов Соединенных Штатов и карточных шулеров.

Тайфун поднимается со стула, вскакивает и Данни.

— Тем не менее, мой мальчик, я склонился к тому, чтобы дать тебе еще один шанс.

Данни почтительно пожимает протянутую руку своего наставника.

— Благодарю вас, сэр.

— Но пойми, теперь ты под строгим контролем. Если хоть на чуть-чуть выйдешь за рамки нашего соглашения, будешь сразу же лишен данного тебе могущества и навечно отправишься сам знаешь куда.

— Отныне я буду следовать всем условиям нашего соглашения.

— А если я тебя отошлю, Этану придется защищаться самому.

— Я не собьюсь с пути.

Тайфун похлопывает Данни по плечу, как любящий отец, вразумляющий сына.

— Дорогой мальчик, ты так долго шел по кривой дорожке, что теперь оставаться на прямой тебе будет очень нелегко. Но отныне мы станем следить за каждым твоим шагом.

На своих двоих Данни покидает ресторан и идет по причалу в туман, вибрирующий от гудков скрытых в нем кораблей. А потом туман, лунный свет и идея Палаццо Роспо отправляют его в путешествие, которое заканчивается в тот же самый момент, когда и началось, только он уже совсем в другом месте.

«ДВЕ ПУЛИ В МОЗГУ».

В кевларовом бронежилете, отдавая себе отчет, какую удобную цель представляет собой его голова, Рисковый захлопнул дверцу автомобиля и пересек улицу.

Дом матереубийцы, казалось, притягивал туман, который надвигался не монолитной волной, а завитками и клубами: завитки эти цеплялись друг за друга и тянули за собой клубы, словно муравей — гусеницу.

Аура дома так зачаровала Рискового, что он шагал, не замечая дождя. И лишь добравшись до лестницы на крыльцо, понял, что промок до нитки.

Поднявшись по ступеням, вдруг почувствовал что-то в руке. Увидел, что это мобильник, по которому он разговаривал с Данни Уистлером.

«Я мертвый и живой», — сказал ему Данни, и Рисковый в этот момент подумал, что определение это в полной мере относится и к нему.

На крыльце, вместо того чтобы прямиком направиться к двери, он застыл, вдруг вспомнив, что пренебрег стандартной процедурой: отзвониться Данни, как он обязательно бы сделал, если б ему на мобильник позвонил с угрозами человек, который не мог знать его номер. Рисковый набрал *, 6, 9.

Трубку на другом конце провода кто-то снял после второго звонка, но не произнес ни слова.

— Есть кто-нибудь? — спросил Рисковый. Вот тут ему ответил грубый голос:

— Кто-нибудь есть. Будь уверен, кто-нибудь есть, поганый ниггер. Я здесь, спасибо тебе, ты проткнул меня дважды своим карандашом.

Карандаш на бандитском сленге означал свинец, пулю.

Рисковый никогда не слышал этого голоса, но понял, кому он может принадлежать. И не смог произнести ни слова.

— Когда ты придешь сюда следом за мной, говнюк, готовься к миллиону кошмаров, в которых ты будешь видеть только уродов да выродков. Тебе это понравится?

— Едва ли, — Рисковый поразился тому, что заговорил, и сразу осознал, что это плохая идея, что это приглашение.

— А каких-то иных тут нет. Только одни уроды страшнее других. Но ты все увидишь сам. Я буду здесь, когда ты придешь. Первым в очереди желающих взглянуть на тебя.

Рисковый хотел отключить связь, повесить телефон на ремень, но что-то не позволяло ему отвести руку от уха.

— Знаешь, прошлым вечером мне следовало грохнуть тебя из сорок пятого.

Мысленным взором Рисковый увидел Кальвина Рузвельта, или Гектора Икса, как кому нравится, на лужайке перед домом Райнерда. Держа пистолет обеими

руками, он выстрелил, дульная вспышка осветила дождь.

— Проверь этот дом, гомик. А когда прибудешь сюда, я приготовлю что-нибудь побольше моего сорок пятого, чтобы загнать тебе в зад, а уж потом будешь смотреть кошмары с уродами. До скорой встречи.

Рисковый таки отключил связь, и тут же телефон зазвонил у него в руке. Нет никакой необходимости отвечать, просто нельзя отвечать, зная, кто это может быть.

Он промок. Замерз. Испугался.

Телефон продолжал звонить.

Ему нужно было или крепко подумать о происходящем, или никогда больше не думать, но он не мог найти ответ на эту дилемму, стоя на крыльце дома матереубийцы.

Сунув звонящий телефон в карман куртки, Рисковый повернулся спиной к двери, спустился по ступеням и вновь вышел под дождь.

Неторопливо движущаяся по кругу вода в бассейне «взбалтывала» идущий сквозь нее свет, отчего тени непрерывно плясали на выложенных плитами известняка стенах и потолке.

Фрик накрыл один из столиков у бассейна льняной скатертью, сервировал на двоих хорошим фарфором и дорогими столовыми приборами.

Едва не поставил свечи, но потом решил, что мальчик и мужчина не могут обедать при свечах. Им бы больше подошел свет факелов полинезийской вечеринки или костра в лесу, где бродят волки, но не свечей.

С помощью реостатного выключателя отрегулировал яркость светильников на колоннах, добившись мягкого золотистого света.

В хорошую погоду Фрику нравилось есть около открытого бассейна, когда он оставался в Палаццо Роспо единственным членом семьи и когда подружки Призрачного отца не лежали вокруг в одних только трусиках-бикини, густо намазанные солнцезащитным кремом, напоминая ощипанных уток в маринаде.

Бассейн под крышей размерами не мог сравниться с открытым: всего лишь восемьдесят футов в длину и пятьдесят два в ширину, в таком не представлялось возможным устраивать гонки мощных скутеров. Но зимой здесь было тепло, а множество пальм в кадках создавало ощущение, что ты где-то в тропиках после захода солнца.

Большую часть стен с трех сторон бассейна занимали панорамные окна. Окна двух стен выходили в парк, третьей — в оранжерею, предлагая полюбоваться джунглями.

Идея пообедать у бассейна особенно нравилась Фрику тем, что именно в соседней оранжерее он приготовил себе глубокое и секретное убежище. И при первых признаках появления Молоха собирался со скоростью молнии нырнуть в убежище и спрятаться там.

У него сложилось ощущение, что мистер Трумэн тоже ждал Молоха. Насчет скачков напряжения он все выдумал. Что-то определенно его тревожило.

Он надеялся, что мистер Трумэн не будет вызванивать его по внутренней связи, как это случилось в библиотеке. Фрик не смог бы заставить себя нажать на кнопку «ОТВЕТ», опасаясь, что кнопка эта, как и режим 69, может соединить его с тем самым местом, где обитала жуткая тварь, которая пыталась пробраться по телефонному проводу к трубке, а потом проникнуть в его ухо.