Танец меча - Емец Дмитрий

Самого копья Меф даже не увидел — только сма­занную линию, едва отпечатавшуюся на сетчатке. С крыши дальнего дома, обращенного к вокзалу, скатилась маленькая фигурка с копьем в груди. Меф изумился зоркости Таамаг. Увидеть врага за триста метров, да еще укрытого за трубой, да еще в комби­незоне интернет-кабельщика, могла только вальки­рия каменного копья.

— А если это реально был кабельщик, а не суккуб? — спросил Меф.

— Честные кабельщики за трубой с сигаретой не отсиживаются! Они работают в поте лица! Еще сум­ку с проводами с собой захватил, сволочь! — звеня­щим от ненависти голосом ответила Таамаг.

Вернувшееся копье вновь уже было у нее в руке. Следов крови на нем Меф не заметил. Но и обычны­ми для суккубов духами оно тоже не пахло.

Меф моргнул.

— То есть ты не была уверена, что… — начал он. Таамаг неподвижно смотрела на него. Лицо точ­но замерзло: двигались одни глаза. Рядом, похожий на глыбу, застыл ее оруженосец. Антигон оттащил

Мефа за локоть.

— Тихо, Дохляндий Осляев! Тихо! Конечно, это

был суккуб! Кто же еще?

Гелата и Бэтла уже спешили на помощь. Бэтла, умиряя, обняла Таамаг за плечи, а Гелата отвела в

сторону Мефа. Тот начал что-то говорить, показывая на Ирку, потом на вокзал. Ему хотелось хоть

перед кем-то оправдаться, почему он жив, а Ирка нет.

Но Гелата не нуждалась ни в каких оправданиях.

— Погоди! — оборвала она. — Хватить пузырить!

— Чего?

— Не могу смотреть на человека, который пузы­рит кровью… Ты что, ничего не чувствуешь?

Меф понял, что речь идет о нем, только когда коснулся губ тыльной стороной ладони.

— Ерунда… Зубы целы… это меня просто заце…

— Подойди! — Гелата насильно притянула к себе его голову, провела по губам платком. — Так лучше. Теперь можешь говорить!

Но Мефа уже интересовало другое.

— Ты же видела Ирку, да? Гелата, помедлив, кивнула.

— Она… — начал Меф. Страшное слово «смерть» не выговаривалось. — Как они заставили ее превра­титься в лебедя?

Гелата посмотрела на окровавленный платок. Подула. Кровь с него исчезла. Меф ощутил, что и губы больше не кровят.

— Никак, — ответила она.

— Что никак?

— Они знали: валькирия-одиночка умирает трижды. У нее три жизни: человека, лебедя и волчицы. Вначале они убили человека. У мертвого лебе­дя отрубили крыло. Волчицу убить не успели: вы с Антигоном им помешали.

— Я не видел волчицу, — упрямо сказал Меф.

— И хорошо.

— Что хорошо?

— Скоро поймешь!

Гелата обернулась. Сквозь толпу медленно про­биралась «Газель» «Скорой помощи». Проблеско­вый маячок мигал, но сирена была выключена. Обычная «Скорая», а не реанимация и не глухая бортовая «Газель», в которую грузят тела. Машина остановилась рядом: подъехать ближе ей мешали столбы.

Ирку и Матвея подняли на носилки. Мефодий, недоумевая, посмотрел на Гелату.

— Но она же… — начал Меф.

— Погибла? Нет. Я ее внимательно осмотрела. Погибла валькирия-одиночка. Сама девушка оста­нется жить, — спокойно ответила Гелата. — Я же сказала: из трех жизней они забрали две.

Меф отказывался понимать.

— И что, Ирка теперь станет волчицей? Гелата куснула мизинец. Была у нее такая детская

привычка: некоторые грызут большие пальцы, а Ге­лата мизинцы.

— Волчица — часть валькирии. Девушка останет­ся жить. Но станет такой, какой была до всего. По­нимаешь: до всего.

— А копье? Щит? Шлем?

— Их передадут другой. Они больше не будут ее слушаться…

— Не будут?

— Ты что, не понял? Валькирия-одиночка уби­та. Осталась девушка, которая была до всего. Ирка больше не валькирия. Копье ее не узнает.

Носилки были уже рядом с Мефом. Один из са­нитаров споткнулся. Носилки накренились, одеяло соскользнуло. Буслаев, ужаснувшись, увидел бес­конечно тонкие и слабые ноги, почти лишенные мышц.

* * *

В одну «Газель» набились все. Мефодий с Анти­гоном, четыре валькирии с оруженосцами, носил­ки с Иркой и Багровым. Плюс бригада «Скорой» из трех человек. Врач косился на все это безобразие, но почему-то терпел. И как оказалось, напрасно.

— Останови! — велела Фулона водителю за пер­вым поворотом.

Тот остановил.

— Теперь вылезай!

Водитель был не лишен чувства юмора.

— Вы что, собираетесь угнать «Скорую»?

— Разве я что-то говорила про угон? — ледяным голосом поинтересовалась Фулона. — Машину смо­жете забрать в Москве… У поста ГАИ по Дмитровско­му шоссе, на выезде из города. Через час.

Водитель и санитар переглянулись. От Белгорода до Москвы семьсот километров. Видя, что ее не при­нимают всерьез, Фулона повернулась к Таамаг: